Люк Хардинг - Досье Сноудена. История самого разыскиваемого человека в мире

В конгрессе, обычно раздираемом глубокими противоречиями непримиримых группировок, внезапно объединились два крыла Республиканской и Демократической партий. С первых дней президентства Барака Обамы эти две враждующих стороны не могли достичь согласия ни по одному мало-мальски значимому вопросу. Внешне официальный Вашингтон выглядел разобщенным и дисфункциональным; единственной темой, по которой обе партии проявляли редкое единодушие, был Иран. По вопросам внутренней политики политические деятели вели себя капризно и непримиримо.

В данном случае демократ Джон Коньерс выступил одним из соавторов поправки Эмаша. Республиканское и демократическое руководства в палате представителей, равно как и Белый дом, категорически отвергли ее. Демократы и либертарианские республиканцы, активные защитники гражданских свобод, сформировали проэмашевский альянс. Подобный раскол в конгрессе был не совсем обычным. Здесь скорее вашингтонские инсайдеры выступили против либертарианцев. С организационной точки зрения это был раскол между комитетами по разведке, которые осуществляют надзор за тайными операциями, и юридическими комитетами, которые следят за точностью соблюдения законов и конституции.

Дебаты стали едва ли не самыми страстными за многие годы; овациями приветствовали и сторонников, и противников поправки. Ведущим оппонентом Эмаша был Майк Роджерс, бывший агент ФБР, председатель комитета по разведке палаты представителей и ярый сторонник АНБ. «Разве мы забыли о том, что произошло 11 сентября?» — спрашивал он. Он высмеял онлайн-кампанию в поддержку Эмаша и заявил: «Неужели мы настолько ничтожны, что способны лишь увидеть, сколько «лайков» нам прислали на Facebook?»

Республиканец Том Коттон, выступая против предложения Эмаша, заявил: «Люди, мы в состоянии войны».

Но некоторые участники, настроенные против необоснованного наблюдения, приводили аналогии из эпохи колонизации. Они уподобляли программы АНБ общим ордерам, которые давали британским таможенникам возможность обыскивать частные владения. Это было едва ли не самое эмоциональное обвинение, которое мог предъявить американский политический деятель (адвокат отца Сноудена, Брюс Фейн, привел такое же резонансное сравнение во время телевизионного интервью, упомянув о британских «общих ордерах на обыск» [39] Общий ордер — ордер, не указывающий лиц, подлежащих задержанию или аресту, предметы, подлежащие выемке, и т. п.; Общий ордер на обыск — ордер, дававший английским таможенникам широкие полномочия на обыск любого дома в поисках контрабандных товаров, что широко практиковалось в 1750-х годах. Впервые законность таких обысков была подвергнута сомнению в массачусетском суде в 1761 году. Интересы колонистов защищал Дж. Отис, заявивший, что такие обыски нарушают принцип неприкосновенности жилища, являющийся частью англосаксонского права. Практика обысков была прекращена, но возобновилась после принятия в 1767 году законов Тауншенда. При этом американские судьи часто отказывались подписывать такие ордера. Недовольство ордерами отражено также в претензиях к метрополии, содержащихся в Декларации независимости. Четвертая поправка к Конституции США запрещает необоснованные обыски и изъятия имущества. ).

Эти дебаты спровоцировали довольно странные политические союзы. Тэд Поу, лидер Чайной партии, [40] Чайная партия США была создана в 2009 году путем переписки в Интернете противников политики Барака Обамы, которого подозревают в симпатиях к социалистам. Чайная партия не является как таковой политической партией, это горизонтальная структура без четкого руководства, однако ряд наблюдателей рассматривают ее как конкурента существующей в США двухпартийной системы. Название партии было взято по аналогии со знаменитым «Бостонским чаепитием» (случай, когда американцы выбросили в море груз чая с английского корабля в Бостоне), с которого началась в 1773 году борьба колонистов за независимость от Великобритании. объединился с либералом Зоу Лофгреном, совершив то, чего раньше в Вашингтоне почти никогда не случалось. Но главный демократ Нэнси Пелоси высказалась категорически против поправки Эмаша. Страсти накалялись. Во время дебатов Роджерс хмурился и стучал скатанными в трубочку документами по свободной руке, словно дубинкой. Сам Эмаш смеялся — для его карьеры это был важнейший момент — и шутил с коллегами.

Когда наступило голосование, результат получился шокирующий. Поправка была отклонена, но при соотношении голосов всего лишь 217 к 205. Мало кто ожидал, что недовольство в конгрессе достигло такого уровня. Это стало отражением поляризации мнений по всей Америке. Страна была втянута в полномасштабные дебаты. Для одних вопрос стоял так: безопасность или частная жизнь. Для других по-другому: кто такой Сноуден: разоблачитель или предатель. Для одних это было важно, для других — нет.

Для Белого дома, АНБ и Управления директора Национальной разведки голосование было сродни клинической смерти. Было ясно: что-то нужно менять. Абсолютистской мантры о том, что Сноуден — «маленький предатель с Гавайев», как выразился Александер, было уже недостаточно. Белый дом начал намекать на компромисс. Слушания в конгрессе были намечены на осень; начали поступать запросы о принятии изменений в законодательстве, чтобы как-то обуздать АНБ; началась работа над новыми законопроектами.

9 августа, во время пресс-конференции перед летним перерывом, Барак Обама высказал первые существенные замечания по поводу кризиса. Он выдвинул стратегию большей прозрачности. Но, по большому счету, он не заявил ни о каких ограничениях в отношении массовой слежки.

Барак Обама предложил назначить новую комиссию для пересмотра разведывательной политики. Он также объявил о больших надзорных правах суда FISC по контролю иностранной разведки и о рассекречивании юридического обоснования, которое в соответствии с разделом 215 Патриотического акта подводило основу под сбор телефонной информации.

Президент признал, что США обладают «значительными» возможностями в области шпионажа. Но он сказал, что, в отличие от других, репрессивных режимов, власти ведут себя сдержанно и не бросают своих «собственных граждан за решетку за то, что те говорят в онлайне». Его реформы, сказал Обама, предназначены для того, чтобы американцы могли доверять разведслужбам Соединенных Штатов и были уверены в том, что те действуют «в соответствии с нашими интересами и ценностями».

У него было также припасено послание и для неамериканцев — эдакому «подвиду», который, согласно американским законам слежки, вообще не имеет никаких прав на частную жизнь. «Всем остальным в мире хочу еще раз пояснить, что Америка не заинтересована в шпионаже за обычными людьми».