Наталия Шило - Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала

Успокаивать и успокаивать, это – плохая тактика. Выходит «игра в спокойствие», – указывал В. И. Ленин. Однако именно этим и занимался до определенного момента Восточный фронт. О том же говорил и С. С. Каменев, когда выставил претензии штабу фронта за дезинформацию. Более того, это вообще было присуще многим военспецам – стремление пригладить ситуацию в расчете на то, что она разрешится сама собой, и направлять до поры до времени наверх красивые и успокаивающие реляции, вводя тем самым в заблуждение вышестоящие инстанции. А когда положение само не выправлялось, начинали сразу паниковать.

Можно вспомнить, что и сам М. Н. Тухачевский об основной массе военспецов старой школы был невысокого мнения.

Так, в июле 1919 года М. Н. Тухачевский писал Л. Д. Троцкому: «Наш общий недостаток в Красной армии, это недостаток командного состава. Правда, специалисты старой армии и привлечены к работе, но что из себя представляют специалисты русской царской армии? Японская война резко разделила надвое русское офицерство. Прошедшие курс военных наук после японской войны, прониклись новым духомрусской военной доктрины, энергичным, решительным, нападательным. Прошедшие же старую школу, неизменно все, за самыми редкими исключениями, поражены Куропаткинским, нерешительно-выжидательным методом накладывания заплаток на прорехи. Эта безграмотная школа, отставшая не только от нашего времени, но и от японской войны (а еще лучше сказать, никогда не бывшая пригодной), нашла себе широкое применение…» 209

Те же мысли были высказаны в более развернутом виде в известном письме Э. М. Склянскому от 19 декабря 1919 года:

«У нас принято считать, что генералы и офицеры старой армии являются, в полном смысле слова, не только специалистами, но и знатоками военного дела. Поэтому стремление создавать Красную армию на началах регулярных, а не кустарных, выставило необходимость использования старых офицеров на ответственных командных постах. Это положение было бы совершенно правильно, если бы старое русское офицерство стояло бы на высоте своего дела, и было бы, действительно, знатоком этого дела.

На самом деле, русский офицерский корпус старой армии никогда не обладал ни тем, ни другим качеством. В своей большей части, он состоял из лиц, получивших ограниченное военное образование, совершенно забитых и лишенных всякой инициативы. Военная школа старой армии была коренным образом реформирована после японской войны.

В последней, офицерство выказало себя совершенно не подготовленным к современной войне. Началась усиленная работа по переводу иностранной (особенно немецкой) военной литературы. Все это, конечно, дало хорошие результаты, но они стали обозначаться лишь к 1908–10 г.

Ввиду этого, хорошо подготовленный командный состав, знакомый основательно с современной военной наукой, и проникнутый духом смелого ведения войны имеется лишь среди молодого офицерства. Участь последнего такова. Значительная его часть, как наиболее активная, погибла в империалистической войне. Большая часть, из оставшихся в живых офицеров, наиболее активная часть, дезертировала (к Каледину – зачеркнуто) после демобилизации и развала царской армии к Каледину – единственному, в то время, очагу контрреволюции. Этим и объясняется обилие у Деникина хороших начальников. Среди старого офицерства способные начальники являются исключением.

(Таким образом, на имеющихся в Красной армии офицеров нельзя смотреть, в их общей массе, как на знатоков военного дела а, тем более, как на хороших командиров – зачеркнуто.)

Кроме офицерства, прошедшего курс военного обучения до войны, есть еще значительная часть офицеров, прошедших ускоренный курсво время войны. Подготовка таких офицеров, благодаря краткости курса, далеко не на высоте, и, для серьезного знакомства с военным делом, необходима серьезная работа по самообразованию. Сейчас мы видим многих из этих офицеров, занимающими очень ответственные посты… Из среды этого, скороспелого, офицерства, мы имеем больше хороших командиров, чем из среды старых офицеров.

Итак, мы не можем смотреть на общую массу старого офицерства, как на знатоков военного дела, а тем более, как на хороших командиров.

Только в службе… штаба, в штабной работе, старое офицерство имеет преимущество перед новичками» 210.

Как представляется, за этими словами стоит все же нечто большее, чем гипотетическое стремление молодого карьериста устранить конкурентов, в чем М. Н. Тухачевского иногда подозревают. Скорее, это констатация факта 211. Поскольку системные претензии к старому офицерскому корпусу одни и те же – отсутствие инициативы, способности брать ответственность на себя, отсутствие энергии и решительности, предпочтение « нерешительно-выжидательным методам накладывания заплаток на прорехи». Что, собственно, Владимир Александрович на протяжении данной операции и демонстрирует 212.

Впоследствии, когда в середине 1920-х годов В. А. Ольдерогге уже работал в Украине, он получил служебную характеристику, где, в частности, отмечалось – как штабной работник, в армии быть может, но поручить ему часть в боевой обстановке опасно.

«…Человек солидных лет, около 50 с лишним. Старый генерал, знаток своего дела, но вообще передает свои знания… не от души, а просто для отбытия номера, не считаясь с аудиторией, понятно ли это. Как штабной работник в армии быть может, но поручить ему часть при боевой обстановке опасно, смотрит на массу свысока, отношение его ко всем одинаковое, с известной официальностью и старым тоном. Любит почтительность, также показать себя. О характере говорить не приходится. Это все есть в большом запасе, только склад этого характера не в нашем вкусе. Склонен к хорошему обществу. Дружбу не ведет со школьным комсоставом, как видно, нет ему подходящих.

21/1-[19]25 г.

Верно: Помуполн[омоченного]… Волосов» 213.

Как представляется, когда ответственность за принятие решений лежала не на В. А. Ольдерогге, он вполне справлялся с обязанностями простого исполнителя, и тогда его опыт можно было использовать. Так, впоследствии В. А. Ольдерогге был направлен на врангелевский фронт «для особых поручений» при командующем М. В. Фрунзе. Однако в сложных ситуациях он оказывался явно не на высоте.

Второй этап операции – сентябрьские оборонительные бои и отход 5-й армии обратно к Тоболу – нуждается в самостоятельном исследовании, которое в задачу настоящей работы не входит. Поэтому мы вынуждены опустить множество интереснейших событий и ограничиться скупой сводкой, составленной информационно-историческим отделением штарма-5 214.