Вадим Тушин - Во все тяжкие. История главного антигероя

В СССР в начале сороковых изучались материалы по первитину из Германии, затем профессор О. Ю. Магидсон произвел первый синтез (из фенилацетона).

Промышленный синтез был налажен в 1946 году, и уже в 1948 году первитин упоминается в справочнике Машковского.

Первитин применялся в психиатрической практике как психостимулятор для лечения нарколепсии и депрессий различного происхождения. Впоследствии приказом по Министерству здравоохранения СССР от 11 февраля 1954 года он был отнесен к наркотикам, а в 1975 году его производство было прекращено, и он был исключен из фармакопеи.

При правильном индивидуальном дозировании метамфетамин уменьшает чувство усталости, вызывает прилив сил, повышает умственную и физическую работоспособность, снижает потребность во сне и подавляет аппетит («анорексигенное» действие).

Наиболее частым последствием является тромбофлебит, тромбоз вен. Также при хроническом употреблении развиваются психические расстройства, связанные с истощением нервной системы (астения, неврозы и др.), депрессии, психозы (с бредовой и/или галлюцинаторной симптоматикой).

Медицинское применение

Оборот и применение метамфетамина на территории РФ запрещены.

В США применялся при лечении нарколепсии, психогенных депрессий, алкогольных депрессивных психозов и других заболеваний, сопровождающихся сонливостью, вялостью, астенией, для временного устранения чувства усталости, повышения физической и умственной работоспособности.

Изготовление метамфетамина подробно и вдумчиво, однако же неправильно (и это понятно, почему неправильно! — Прим. авт. ) показано телесериале «Во все тяжкие».

В сериале один из важных персонажей — наркокартель, то есть преступная организация, которая специализируется на распространении наркотиков.

В массовой культуре двадцатого века изображение подобных преступных группировок — штука почти сакральная! Каждая историческая эпоха порождает свои легенды и ужастики об этом явлении начиная с двадцатых годов прошлого столетия, когда на страницы книг и журналов, когда на экраны широким потоком хлынули истории о подпольных торговцах спиртным, о бутлегерах. В пятидесятые их сменили героиновые банды (плюс морфий и опиум как часть героинового мирка), в семидесятые — кокаиновые…

«Просто я уважаю химию. Химию надо уважать».

(Уолтер Уайт)

Потом пришла эра «синтетики» — метамфетамин.

Метамфетамин, с точки зрения массового потребителя, — это, как справедливо заметил один из персонажей сериала, «кокаин для бедных»: вреда здоровью еще больше, стоит гораздо меньше.

Замечу кстати, что мировая история криминалитета, пожалуй, не знает крупных и устойчивых группировок, торгующих галлюциногенами типа грибов или ЛСД, марихуаной. Они торгуют, само собой, но так, в виде сопутствующих товаров. Для них это типа гарнир, довесок к основному, к тяжелым наркотикам: героину, опиуму, кокаину, метамфетамину. Почему так? Потому что тяжелые наркотики гораздо надежнее формируют постоянную клиентуру, которая реже протестует и почти никогда не переключается на иные развлечения. Метамфетамин — тяжелый наркотик. Привыкание образуется быстро, ощущения сильные, сходные с кокаиновыми и совсем-совсем иные, чем от опиатов, объемы компактные, видимых следов на теле (в отличие следов от героиновых инъекций) не наблюдается, удобно.

Вдобавок так называемые физические «ломки» почти отсутствуют, если сравнивать с героиновыми, что притупляет чувство опасности у тех, кто решил «просто попробовать».

«Все под контролем, завяжу в любой момент, к тому же ломки отсутствуют, все об этом знают!»

Когда СМИ описывают страдания опиумных, морфиевых, героиновых «торчков» с конвульсиями, судорогами, истериками, они в своей массмедийной наивности даже не подозревают, что пресловутые ломки — очень уж небольшая часть, слабейшая часть проблемы наркотической зависимости, несмотря на внешнюю «эффектность».

Современная медицина снимает любые ломки за сутки-трое так, что к пациенту на время возвращается нормальный сон, давление, аппетит, способность работать, желание смотреть телевизор.

Но мировая современная медицина просто не в силах на сегодняшний день вернуть пациенту устойчивую свободу от наркотического рабства. Избавился от страданий, вышел из Лучшей Клиники Всего Мира — и галопом к продавцам, за дозой! Что ему собственное здоровье и благополучие родных, что ему страх перед СПИДом или передозировкой — где, где?! Дайте скорее!

Безо всяких ломок.

Вот в чем главная проблема.

Наркотик — предельно опасная штука и для тех, кто заколачивает на этом деньги.

Во-первых, власти жестко метут всех причастных даже в тех странах, где наркоторговля цветет пышным цветом. Тюрьмы никому из оставшихся в живых не избежать, проверено. А то и смертной казни.

Во-вторых, почти поголовно продавцы — они же и потребители. По крайней мере, на нижних этажах бизнеса. Да и на верхних по большому счету. Кокаиновые дельцы-мультимиллионеры, к примеру, на 99 % сами наркоманы, просто для себя у них товар чистый, надежный и бесперебойный.

В-третьих, любой наркотик меняет здоровье и личность, крепко меняет, и отнюдь не в лучшую сторону. Поэтому все причастные живут очень быстро, переходя из одной стадии наркомании в другую, еще более разрушительную, пока совсем не выбывают из круга.

В-четвертых, мир наркотиков предельно гнилой и способен разрушить потребителю все: бизнес, дружбу, семью, карьеру, психику.

Мировая история не знает ни одного хоть сколько-нибудь устойчивого синдиката, ОПГ (организованная преступная группировка), который бы специализировался по наркоте! Ни одного!

Сегодня он Пабло Эскобар, или Чепе, или Томмазо Бушетта, или еще кто, а завтра на нарах или в гробу! Нет героиновой или кокаиновой мафии на белом свете.

Есть банды, которые, нащупав однажды «золотую жилу», распухают от денег, от важности, от самомнения. И быстро лопаются, уступая место следующим скороспелкам.

Где Медельинский кокаиновый картель во главе с тем же Пабло Эскобаром и Очоа? Закончился, и память о нем уже пылью заросла.

Где зловещий и могучий синдикат Кали? Там же.

Теперь все мировые СМИ жужжат по поводу Мексиканских Картелей… А это все те же скороспелые банды подонков, подсевших на свой товар и на шальные прибыли от продажи его. Сегодня жив, а завтра жил.

Недаром те же пять «мафиозных» семей Нью-Йорка существуют худо-бедно до сих пор. Именно потому, что стараются в принципе держаться подальше от наркобизнеса, а строят свои «империи» по принципу клана или кровных семейных уз, но отнюдь не вокруг «производственной цепочки» из наркотиков.