Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника

На ночь Джан Мохамад закрывал ворота своей мастерской изнутри, чтобы лихие люди не могли проникнуть в нее и что-нибудь украсть. Сам же он выходил через прочную дверь, которая имелась позади маленькой комнаты. За этой дверью был небольшой проулок, выходящий на узкую безлюдную улицу, используемую жителями окружающих домов для сброса нечистот.

В тот день молодой мужчина заплатил Джан Мохамаду хорошие деньги за качественно выполненную работу. При этом он сказал, что теперь будет ремонтировать машину только в его мастерской.

А спустя несколько дней он появился вновь. Но на этот раз без автомашины.

В тот день из-за стоявшей на улице жары клиентов в мастерской не было, и Джан Мохамад предложил гостю чаю. Тот охотно согласился и между ними довольно быстро завязался разговор.

Незнакомец наконец-то представился. Звали его Асад, и состоял он на службе в кандагарской полиции в должности руководителя криминальной службы.

Для Джан Мохамада это оказалось такой неожиданностью, что он даже растерялся, не зная, как вести себя с гостем. Но тот его быстро успокоил и, не откладывая в долгий ящик, перешел к делу, по которому собственно и пришел в мастерскую.

Без обиняков Асад сделал Джан Мохамаду предложение, суть которого сводилась к тому, что он мог делать деньги не только на ремонте машин. И причем хорошие деньги. Асад готов был платить их только за то, что будет использовать маленькую комнату мастерской для встреч с нужными ему людьми.

Посчитав, что нет ничего зазорного в том, что в его мастерской будут встречаться знакомые между собой люди, Джан Мохамад дал свое согласие.

С этого дня его мастерская стала использоваться в качестве явочного места, где Асад встречался со своими осведомителями, а Джан Мохамад – содержателем этого самого явочного места.

За неполный год он перезнакомился со всеми агентами и доверенными лицами, состоявшими на связи у Асада, и они даже стали ему как родные. Порой, когда агенты испытывали финансовые затруднения, Джан Мохамад оказывал им посильную помощь.

Мастерская располагалась буквально в двух шагах от полицейского управления, и Асад со временем стал проводить в ней контрольные встречи с негласными сотрудниками, состоявшими на связи у других оперативных работников.

Общеизвестно, что афганские лавочники и ремесленники – неплохие психологи, умеющие разговорить любого человека. Общительный Джан Мохамад был одним из таких психологов. Порой доходило до того, что он умудрялся выудить у агента нужную информацию еще до того, как в мастерскую приходил Асад.

Все выглядело словно игра. Игра в кошки-мышки.

Джан Мохамад все глубже погружался в доселе не известный ему мир криминала. Мир, в котором были свои правила игры и свои игроки. И этот мир преступности, и сопряженная с риском для жизни тайная игра с ним захватили Джан Мохамада с головой, постепенно оттесняя на второй план его коммерческую деятельность.

Инициативность Джан Мохамада нравилась Асаду, и однажды он предложил ему встречаться с агентами самостоятельно, а полученную от них информацию записывать на бумагу с последующей передачей ее связнику, которого Асад будет присылать в мастерскую. За выполнение такой работы Асад пообещал Джан Мохамаду увеличить в три раза казенное жалование. Долго уговаривать не пришлось.

Таким образом, в штате криминальной полиции Кандагара появился еще один резидент, работавший под псевдонимом «Худойрам».

Не без помощи Асада «Худойрам» в кратчайшие сроки освоил основные премудрости оперативно-розыскной работы и стал классным агентуристом, в чем мог дать фору большинству кадровых сотрудников полиции. Учить методам конспирации его не было никакой необходимости. Эту школу он прошел, еще будучи содержателем явочного места.

О высокой квалификации «Худойрама» говорило хотя бы то обстоятельство, что о его существовании не знал ни один сотрудник полиции. Кроме Асада, естественно. А работавшие с ним агенты были «могилой». За негласную связь с полицией по тем временам можно было запросто расстаться с головой.

А жизнь шла своим чередом.

Джан Мохамад нанял двух подмастерьев, которые выполняли всю черновую работу в автомастерской. Сам же, оставаясь, как и прежде, ее владельцем, занялся исключительно финансовыми вопросами своего бизнеса. Но и не только ими.

Постоянное присутствие посторонних в мастерской делало невозможным использование ее в качестве конспиративного места, и «Худойрам» подобрал для этой цели другие, более подходящие места.

При осуществлении встреч со своими агентами он использовал элементы маскировки и театрального грима. Порой даже сам Асад не мог распознать бывшего механика в скрюченном старике, прорвавшемся в кабинет с какой-то пустяковой жалобой.

Со временем холостяцкий образ жизни стал надоедать Джан Мохамаду. Природа брала свое, давая понять, что пора обзаводиться семьей. Нашлись добрые люди, которые познакомили его с красивой девушкой по имени Гульнара. Молодые люди понравились друг другу и уже через пару месяцев сыграли веселую свадьбу.

Доход от авторемонтного бизнеса и дополнительный приработок за негласное сотрудничество с полицией позволяли Джан Мохамаду вести безбедный образ жизни. Он снял небольшую квартиру в шестом районе города, где и поселился со своей супругой.

А весной у них родился сын, которому он дал имя Шакур – в честь своего бывшего друга детства Шакур Джана. Вот так и появился Шакур Джан номер два.

День рождения сына был примечателен тем, что в Кабуле произошел очередной военный переворот, во время которого президент страны – генерал Дауд был убит. К власти пришла Народно-демократическая партия.

Первоначально этот переворот, или, как его еще называли, Саурская революция, никак не отразился на размеренной жизни жителей Кандагара. Многочисленные базары и дуканы работали, как и прежде. Вот только цены на все товары взлетели до неимоверных высот. В городе появились патрули из числа защитников революции. В основном это были подростки и молодые люди, с важным видом расхаживавшие по городу и пристававшие с проверками ко всем прохожим. Доставалось от них и Джан Мохамаду.

Постепенно начали происходить изменения во властных структурах. Сменился губернатор, а затем полностью обновился состав провинциальной Джирги. Управление полиции переименовали в царандой – народную милицию. К власти повсеместно приходили выходцы из малочисленных пуштунских племен, которым вход в чиновничьи кабинеты ранее был однозначно заказан. По городу поползли слухи, что в ближайшее время произойдет национализация и весь частный бизнес перейдет в государственную собственность.