Анатолий Воронин - Второй пояс. Откровения советника

Холодина ночью была жуткая, замерз, как на дне морском, до самого последнего нервного окончания. Так все оставшееся время и провел в полудреме, натянув себе на голову какую-то подвернувшуюся под руку дерюжку. А утром, когда вылезал из землянки на свет божий, мои зубы клацали, словно затвор автомата.

Спасибо Олегу Андрееву за то, что дал мне свои резиновые сапоги. Они мне очень здорово помогли в этой непролазной грязюке и холодрыге.

А афганцам хоть бы хны. Видимо, в целях экономии, они поснимали свои ботинки и мотались босиком по этой жидкой ледяной грязи.

Я смотрел на них и удивлялся: железные они, что ли? Ведь какая-никакая, но все-таки зима на улице стоит.

Мы уже подъезжали к шестому посту, когда «духи» неожиданно обстреляли наш БТР из крупнокалиберного пулемета. Стреляли из «кишмиш-ханы», что стояла почти в полутора километрах севернее дороги. Водитель-афганец мгновенно среагировал на выстрелы и, съехав в низину, увел бронемашину из зоны обстрела. Крупнокалиберные пули, прожужжав шмелями над нашими головами, улетели в сторону сыпучего Регистана.

Мы не стали испытывать свою судьбу и до поста пошли пешком, укрываясь за естественными складками местности и развалинами каких-то глинобитных строений.

Когда добрались до поста, я попросил афганских артиллеристов обстрелять ту самую «кишмиш-хану». Те с превеликим удовольствием исполнили мою просьбу, сделав несколько выстрелов осколочными снарядами. Но стрелки они, видимо, были хреновые – ни один снаряд не попал в цель. «Духовского» пулеметчика это только раззадорило, и он принялся методично обстреливать сам пост и позицию орудийного расчета.

Не выдержав такой наглости с его стороны, я забрался на крышу полуразрушенного дома, где размещался наблюдательный пункт поста, и оттуда стал корректировать огонь артиллеристов. Корректировка велась по принципу: чуть левее, чуть правее. При очередном выстреле снаряд угодил в сухое дерево, стоявшее неподалеку от поста. Осколки разорвавшегося снаряда просвистели буквально в полуметре, и меня словно ветром сдуло с крыши. Хорошо, что никто не пострадал от этих осколков. Вот бы еще была проблема.

Плюнул на этих горе-артиллеристов. Залез в БТР, стоящий тут же на посту, хорошенько прицелился в то место, откуда стрелял «дух», и всадил туда длинную очередь из КПВТ.

Не знаю, попал я по невидимому пулеметчику или нет, но больше ДШК в этот день уже не тявкал.

Из боязни вновь быть обстрелянными решили бронемашину оставить на посту, а сами пешком двинулись дальше. В течение дня исходил по грязюке не менее десятка километров и вымотался до такой степени, что еле шевелил ногами, когда проходил через КПП нашего городка.

Зашел на нашу 13-ю виллу, а там паника. Смотрят на меня, как на пришельца с того света. Оказывается, когда я второго января не вернулся домой, все почему-то подумали, что со мной случилось что-то очень плохое. Витя «Камчатский» во время вечернего радиосеанса с испугу доложил в Кабул о моем таинственном исчезновении. Там, естественно, тоже задергались и закидали Михалыча ценными указаниями.

Пришлось самому срочно связываться с «Центром» и объяснять сложившуюся ситуацию. В Кабуле обрадовались, что я цел и невредим, но на всякий случай насовали мне мандюлей за необоснованную самодеятельность и сделали еще одно дежурное китайское предупреждение. Судя по всему, оно было не последним в моей жизни.

Вместе с мужиками порадовался своему счастливому возвращению из «зеленки», и по этому поводу немного употребили. Сидели в моей комнате, у горящего камина, и я вспоминал, как мерз прошлой ночью в той сырой землянке. Тепло, исходящее от горящих в камине дров и разливающееся по всему телу от сорокаградусного сугрева, быстро сморило меня. Не помню даже, как добрался до своей кровати.

Вырубился в момент и спал той ночью мертвецким сном.

Следующий день был примечателен тем, что мне и Мир Акаю пришлось ехать в Бригаду на совещание, которое проводил лично Варенников. Совещание проходило в коттедже, специально отстроенном для генерала. В небольшой комнате с одним большим окном и двумя дверями, кроме самого Варенникова, уже сидели оба его помощника и еще несколько высокопоставленных руководителей 70-й бригады.

Мир Акай и я по очереди доложили генералу о готовности царандоевских батальонов к выдвижению на восьмой и девятый посты обороны. На карте уточнили уязвимые места, где от «духов» можно было ожидать любых сюрпризов. Варенников спросил нас, какая еще реальная помощь нужна царандою от советских военнослужащих, с тем чтобы эта решающая стадия операции прошла быстро и успешно. Не сговариваясь с Мир Акаем, в два голоса попросили помочь с обеспечением коридора при движении колонны с афганскими военнослужащими. Тут же, не откладывая в долгий ящик, Варенников поднял с места командира дивизиона установок залпового огня «Град» и командира дивизиона гаубичной артиллерии. Обоим была поставлена задача – обеспечить запрашиваемый нами коридор.

Командир «Градов» предложил загодя обработать всю «зеленку» в районе предполагаемого перемещения колонны царандоевцев. Варенников согласился с ним и дал добро и на эту упреждающую акцию.

На том совещание и закончилось.

Уже после него на улице к нам подошел «Седой полковник».

– Ну, что, мужики! Значит, завтра воюем?

– А куда ж нам деваться с этой подводной лодки, – с издевкой в голосе ответил я на его вопрос.

– Ну, вот и чудненько. Значит, завтра перед обедом все вместе встречаемся в штабе у Пищева и оговариваем детали операции. Кстати, а вы знаете, что он со всем своим штабом перебрался на первый пост?

Накануне, когда мы с Мир Акаем мотались по постам, я обратил внимание на то, что на пустыре около первого поста, где до этого были подготовлены позиции для артиллерийских орудий, ко всему прочему появились еще и мачты разнокалиберных радиостанций. А там, где столько средств радиосвязи, следует искать и штабников. Это истина стара, как мир. Стало быть, ход моих мыслей был верен.

Договорились, что ровно в 11.00 утра встречаемся все вместе на первом посту. «Седой полковник» желал лично удостовериться в готовности афганских военнослужащих к решающему штурму…

Утро пятого января ничем не отличалось от предыдущих дней. Одна лишь была отрада – противный дождь, досаждавший нам несколько дней подряд, заметно поутих и перешел из разряда льющего в разряд моросящего.

Выезжая на завершающую стадию операции, никто из нас еще не знал, чем все это закончится. Оставалось только надеяться, что ночная вылазка удастся и уже завтра все мы вернемся в городок живыми и невредимыми.