Тито Гобби - Мир итальянской оперы

Сюжет «Цирюльника» так щедр на выдумку, сюрпризы, нежданные, стремительно сменяющие друг друга перипетии, что добавлять еще что-то значило бы просто нарушить внутреннюю гармонию этой одной из наиболее тщательно выстроенных опер. Как я уже говорил, я всегда пел в ней с невероятным подъемом и партнеры, окружавшие меня, полны были такой же радостной заинтересованности. Но должен добавить, что, когда спектакль все-таки кончался, мы были выжаты так, что нам не терпелось оказаться в своих гримуборных, хотя и там пьянящее восторженное чувство не оставляло нас.

В моей партитуре («Рикорди», 1938) имеется ария Бартоло «Листка не хватает», сочиненная Пьетро Романи. Ее было принято включать в оперу вместо принадлежащей перу Россини «Я недаром доктор зоркий». Я также помню, как исполнительницы партии Розины в сцене урока музыки пели что ни попадя — подходит ария по времени или нет, уместна она или неуместна.

Теперь, к счастью, оригинальные арии восстановлены — и совершенно правильно! Ведь этот шедевр комической оперы создал все-таки Россини. Не стоит впадать в заблуждение и полагать, будто творение гения можно улучшить.

Начиная разговор о втором шедевре, связанном с именем Фигаро, по времени я отступаю назад, если иметь в виду последовательность создания этих музыкальных произведений. Но я решил писать о них именно в таком порядке, потому что события «Свадьбы Фигаро» происходят позже, чем действие «Севильского цирюльника» Россини. Кроме того — хотя я вовсе не утверждаю, что второй аргумент по значимости хоть как-то сравним с первым, — так получилось, что с этими двумя великими творениями я знакомился именно в таком порядке. Оба автора, разумеется, были вдохновлены «Севильским цирюльником» Бомарше, пьеса эта появилась в 1775 году. Несколько менее значительных композиторов тоже брали за основу своих опер это произведение. Из них стоит упомянуть, пожалуй, лишь «Севильского цирюльника» Джованни Паизиелло, созданного в 1782 году и вплоть до постановки в 1816 году одноименной оперы Россини занимавшего весьма заметное место в итальянском оперном репертуаре. Но, как я уже говорил, еще до Россини, в 1786 году, Моцарт сочинил «Свадьбу Фигаро».

Превосходное либретто написал к ней Лоренцо Да Понте — аббат, искатель приключений, издатель и импресарио, он имел право гордиться своим влиянием на Моцарта. «Я всегда с удовольствием и радостью вспоминаю, — говорил он, — что это моему упорству и настойчивости Европа, да и весь мир обязаны тем, что могут наслаждаться всеми совершенными оперными творениями этого изумительного гения».

Пришло время, когда мне стало любопытно вместо молодого Фигаро попробовать сыграть его же, но уже более зрелого, язвительного и куда менее счастливого. Меня привлекала идея проследить, как с течением лет изменился его характер. Но, по правде говоря, этот второй Фигаро показался мне грубее и тяжеловеснее. Он так сосредоточен на том, чтобы урвать на будущее кусок побольше, что его природное изящество тускнеет. Ум его, сердце, душа потеряли свою непосредственность, и я решил отказаться от него. Мне не хотелось быть свидетелем того, как дряхлеет Фигаро Россини, и меня стал все больше и больше занимать граф Альмавива — утонченный господин, который хочет быть полновластным хозяином в своем замке.

Очень сложный человек. Соблазнитель, быть может, не всегда удачливый, но всегда желающий диктовать условия, к тому же ревнивец. Он довольно легко попадается в ловушки, которые ему подстраивают, но тем не менее все время помнит о своем родовом достоинстве, а потому его реакции и манеры безошибочно выверены.

Играя этого красивого, надменного господина, я, признаюсь, иногда в глубине души забавлялся: не без доли злорадства наблюдал, как мои партнеры старались, чтобы Фигаро выглядел выразителем отжившей эпохи еще более, чем мой герой. По моему мнению, если вы хотите почувствовать подлинный стиль XVIII века, то следите за графом и графиней. А коли так, то Фигаро остается, причем на протяжении всего спектакля, на втором плане. Граф и графиня — вот истинные протагонисты комедии.

Мое решение отказаться от Фигаро ради графа подстегнула случайная опечатка. Предполагалось сначала, что Фигаро буду петь я, а графа — Итало Тахо. Но вот повсюду расклеены афиши, и напечатано в них как раз обратное! Тут-то мы с Итало сразу же, и не без удовольствия, обменялись ролями. Нам, конечно, пришлось работать как одержимым, но мы чувствовали себя гораздо приятнее в шкуре друг друга. Еще один человек, у которого буквально от сердца отлегло, был импресарио — он просто места себе не находил из-за этой ошибки, пока не выяснил, что мы в высшей степени довольны переменой декораций.

Так я стал графом. И оставался им до конца своей карьеры.

Композиция «Свадьбы» не так стройна, как это принято в опере, да и не так уж тесно связана с комедией Бомарше. Это просто особый мир, мир в себе. Но стоит только прикоснуться к блестящему замыслу Моцарта, и вы погружаетесь в него с головой, этот мир в ту же минуту вас очаровывает. Действие оперы начинается в канун свадьбы Фигаро и Сюзанны. Она любуется новой шляпкой, а он обмеряет комнату, в которой они собираются жить. (Кстати, характерная ремарка: ему положено делать это на коленях, а один прославленный певец отказался появиться на сцене в такой лакейской позе!)

Стиль дуэта Фигаро и Сюзанны — чисто разговорный, поэтому необходимо оттенить голосом соответствующие нюансы: тут нужны тон, манера, рассеянные интонации людей, которые говорят об одном, а думают в то же время совсем о другом. Внезапно перед ними возникает некая проблема, и дело даже доходит до небольшой размолвки: «Как только графиня тебя ночью кликнет…». Иначе говоря, их комната должна быть обустроена так, чтобы графине удобно было позвать Сюзанну. Но, предположим, Фигаро отошлют с поручением и Сюзанна останется одна. Как далеко может зайти граф, воспользовавшись этой ситуацией?

Они обмениваются по этому поводу несколькими колкостями, и сразу становится ясно, что Сюзанна за словом в карман не полезет, а Фигаро только дай повод приревновать. Действительно, как только девушка убегает (хозяйке что-то понадобилось), Фигаро дает волю чувствам в блестящей язвительной каватине «Если захочет барин попрыгать…». Она начинается неотразимым вальсовым ритмом, но потом выливается в некий вызов графу и его амурным притязаниям, все больше и больше нарастает гнев будущего мужа, ревнивого не без причины.

Комната, предназначенная для будущей четы, становится для всех персонажей оперы местом встреч, приходов и уходов, свиданий и расставаний, — нет этому конца.