Руаль Амундсен - Моя жизнь. Южный полюс

История о наших достижениях в этой экспедиции подробно изложена в моей книге «Южный полюс». Описание экспедиции капитана Скотта также настолько общеизвестно, что возвращаться к нему было бы бесцельным повторением. Однако здесь стоит привести некоторые соображения по поводу причин нашего счастливого возвращения из этого рискованного предприятия и трагической гибели капитана Скотта и его спутников. Я считаю уместным откровенно разобрать ту часть критики, которая была вызвана моим соревнованием с капитаном Скоттом, но основана на общераспространенном искажении некоторых существенных фактов; она, как мне известно, послужила поводом к несправедливому суждению обо мне со стороны многих людей. Одно из этих утверждений гласит, что я, выражаясь спортивным языком, недобросовестно «обошел» Скотта, якобы не уведомив его о моем намерении устроить состязание между нашими экспедициями. В действительности же дело обстояло совершенно иначе.

Капитан Скотт имел самые точные, какие только можно себе представить, сведения о моих намерениях не только еще до ухода его из Австралии, но и позднее, когда мы оба уже находились на месте наших зимовок в Антарктике. Покидая осенью 1910 года Мадейру, я оставил запечатанную в конверте депешу в Австралию на имя капитана Скотта, которую мой секретарь, согласно моему поручению, отослал несколько дней спустя после того, как мы вышли в море, – в ней я совершенно ясно и открыто извещал Скотта о моем намерении вступить с ним в состязание относительно открытия Южного полюса.

Позднее, зимою (в Антарктике, разумеется, стояло лето), группа из экспедиции Скотта посетила нашу зимовку в бухте Китовой – приблизительно в 60 норвежских милях от зимовки Скотта – и здесь осмотрела все наши подготовительные работы. Обеим экспедициям, конечно, пришлось провести зиму на своих зимовках, ожидая наступления теплой погоды для дальнейшего продвижения к полюсу. Мы не только оказали этим людям самое широкое гостеприимство и предоставили все возможности осмотреть наше снаряжение, но я даже пригласил их остаться у нас зимовать и забрать половину наших собак. Они отказались.

Мой опыт в полярных путешествиях укрепил во мне убеждение, что собаки являются единственными подходящими ездовыми животными в снегах и льдах. Они быстры, сильны, умны и способны двигаться в любых условиях дороги, где только может пройти сам человек. Скотт же явился на юг, снабженный моторными санями, не замедлившими доказать свою непригодность на снегу и льду. Он также привез с собою несколько шотландских пони, на которых и возлагал все свои надежды. Я с самого начала считал это роковой ошибкой, явившейся, к моему прискорбию, в значительной мере причиной трагической гибели Скотта.

Итак, повторяю, Скотт был полностью уведомлен о моих намерениях, прежде чем сам приступил к выполнению своих.

То обстоятельство, что мы устроили нашу зимовку на Ледяном барьере, самым существенным образом способствовало нашему успеху, так же как выбор Скоттом западной части материка явился причиной его гибели при возвращении с полюса. Прежде всего, вследствие воздушных течений в Антарктике погода на материке гораздо суровее, чем на льду. Климат Антарктики – даже в самых благоприятных случаях – является худшим во всем мире, главным образом из-за необычайно сильных штормов, которые здесь свирепствуют почти без перерывов. Сила ветра при этих штормах достигает невероятной скорости. Скотт испытал не раз ураганы такой силы, что положительно не мог удержаться на ногах. На своей зимовке Скотт и его товарищи во время томительных зимних месяцев почти беспрерывно страдали от скверной погоды. Наша зимовка на льду барьера, напротив, оказалась в более благоприятных условиях в смысле погоды, и нам ни разу не пришлось страдать от каких-либо неприятностей.

Приобретенный нами опыт помог нам построить абсолютно непроницаемое для ветра жилье, а так как мы сумели наладить и хорошую вентиляцию, то жили мы, можно сказать, со всеми удобствами.

Ледяной барьер, описанный так подробно во всех книгах об Антарктике, в действительности не что иное, как чудовищных размеров ледник, спускающийся с высот антарктических гор к морю. Этот ледник имеет сотни миль в ширину и от ста до двухсот футов в вышину. Как и все ледники, на нижнем своем конце он беспрестанно ломается. Поэтому мысль разбить постоянный лагерь на самом барьере постоянно отвергалась: это считалось слишком опасным.

Я внимательно проштудировал все труды прежних исследователей Антарктики. При сравнении различных описаний, читая об открытии Китовой бухты, я был поражен тем, что хотя эта бухта вдается в самый барьер, она не претерпела заметных изменений с того самого времени, когда была впервые открыта Джоном Россом в 1841 году. «Если, – думал я, – эта часть ледника фактически не сдвинулась с места в течение 70-ти лет, то такому явлению имеется только одно объяснение: ледник в этом месте должен покоиться на неподвижном основании какого-нибудь острова». Чем больше я раздумывал над этим объяснением, тем сильнее убеждался в его справедливости. Поэтому я нисколько не боялся за устойчивость нашей зимовки, принимая решение разбить наш постоянный лагерь на краю Ледяного барьера в Китовой бухте. Нет нужды добавлять, что убеждение мое всецело подтвердилось дальнейшими событиями. У нас имелись самые чувствительные приборы, и мы целыми месяцами вели беспрерывные наблюдения, но ни одно из них не отметило ни малейшего колебания льда в этом месте.

Выбор Китовой бухты дал нам множество преимуществ при попытке достигнуть полюса. Прежде всего мы находились здесь ближе к полюсу, чем Скотт в своей зимовке, а путь к югу, который мы вынуждены были избрать, оказался, как показали последствия, безусловно самым благоприятным. Но больше всего способствовало нашему успеху применение собак. Причина этого коротко говоря следующая: наш метод достижения полюса состоял в том, что мы с места нашей зимовки предприняли несколько повторных поездок к югу и устроили по определенному направлению и на расстоянии нескольких дней пути друг от друга склады продовольствия, вследствие чего могли проделать поход к полюсу и обратно, не таская взад и вперед наши запасы. Эти склады мы устроили очень быстро и в каждом из них оставили потребный минимум припасов для обратного пути.