Руаль Амундсен - Моя жизнь. Южный полюс

Известно: если можно все время носить мягкую обувь, риск обморожения гораздо меньше, чем если приходится надевать жесткую обувь. Естественно, в мягкой обуви легче шевелить ногой и сохранять тепло. Но ведь чтобы как следует передвигаться на лыжах, нужна хотя бы твердая подметка для крепления. Какой толк от хорошего крепления, если им нельзя по-настоящему пользоваться? Я считал, что для предстоявшего нам долгого перехода необходимо жесткое крепление. Ничто не утомляет меня так, как плохое крепление, когда нога болтается в ремнях. Мне нужно, чтобы лыжа составляла одно целое с ногой и хорошо слушалась меня. Остерегаясь слишком жестких креплений в мороз, я перепробовал разные конструкции. Все они в конечном счете оказывались никудышными. И я решил испробовать комбинацию твердой и мягкой обуви, чтобы можно было употребить великолепное крепление Витфельда – Хёйер-Эллефсена.

Это оказалось нелегко. Из всего снаряжения эта обувь причинила мне больше всего хлопот, и в экспедиции мы с ней повозились. Но все-таки задача была решена. Я обратился к одному из наших самых уважаемых фабрикантов спортивной обуви и объяснил ему, в чем состоит наша проблема. К счастью, он проявил явный интерес. Мы сошлись на том, что он попробует сшить пару лыжных ботинок по образцу беговых. Подошва будет толстой и твердой, – может быть, нам придется пользоваться кошками, – а верх возможно мягче. Кожа на морозе делается жесткой и ломается, поэтому верх должен был быть комбинированным: головка – кожаная, голенище – брезентовое.

Мерку сняли с моей ноги – у меня размер далеко не детский, – добавив два толстых чулка из оленьего меха. Всего я заказал десять пар таких ботинок. Хорошо помню мое первое свидание с этими ботинками в цивилизованной Кристиании. Они были выставлены в витрине обувного магазина, и после того я нарочно делал крюк, чтобы меня не видели в обществе таких чудовищ! Все мы немного тщеславны и не любим, чтобы наши слабости выставлялись напоказ. Если я когда-нибудь и связывал понятие «маленькая стройная ножка» со своей особой, могу заверить вас, что последние иллюзии развеялись у меня в тот день, когда я увидел в витрине собственные лыжные ботинки. Я никогда больше не ходил мимо этого дома, пока не узнал, что витрина переоборудована. При всем при том ботинки были сделаны прекрасно. Дальше вы узнаете, какую трансформацию претерпели ботинки, прежде чем их размер стал удовлетворять нашим требованиям. Да-да, ботинки-великаны оказались слишком малы.

Из прочего снаряжения назову наши замечательные примусы. Вместе с комплектом запасных частей они были получены от одного оптовика в Стокгольме. В санных переходах примус превзошел все другие нагревательные приборы. Он дает большой жар, потребляет мало керосина и не требует никакого ухода. Эти преимущества примуса всюду играют большую роль, а в долгом санном переходе особенно. Этот прибор никогда не подводит. Он приближается к совершенству.

У нас было с собой пять котелков Нансена. Они греются лучше других котелков, но у них есть один минус: они занимают много места. Мы пользовались ими, когда выезжали устраивать склады, однако вынуждены были отказаться от них в переходе к полюсу. В палатке было столько людей, что я не стал их брать из-за тесноты. А если места хватает, лучших котелков, по-моему, не придумаешь.

Мы везли десять пар лыж-ракеток и сто комплектов собачьей упряжи, сделанной по образцу аляскинской. Эскимосы Аляски запрягают собак в сани цугом. При таком способе вся сила тяги направлена по прямой, а это, несомненно, самое эффективное решение. Я решил пользоваться на барьере этим способом. Мало того, что лучше использовалась тяга, еще одно большое преимущество заключалось в том, что собаки пересекали трещины поодиночке, и риск, что они провалятся, был гораздо меньше. И собакам удобнее работать в аляскинской упряжи, чем в гренландской, потому что первая включает узкий подбитый ошейник, и главная нагрузка ложится на плечи, тогда как гренландская упряжь сжимает грудь, и от нее часто бывают потертости, которых аляскинская позволяет почти совсем избежать. Всю упряжь нам изготовили в мастерских военно-морского ведомства. Она нисколько не износилась после долгого пользования; нужна ли лучшая рекомендация?

Из инструментов и приборов для санных переходов мы взяли два секстанта, три искусственных горизонта, из них два с темным стеклом и один ртутный, и четыре спиртовых компаса, изготовленных в Кристиании. Компасы небольшие и очень хорошие, но, к сожалению, их нельзя употреблять в сильный мороз, при температуре ниже 40 °С, жидкость замерзает. Я предвидел это и просил изготовителя использовать возможно более чистый спирт. Не знаю уж почему, но спирт в его компасах оказался сильно разбавленным. Это лучше всего подтверждается тем, что жидкость в наших компасах замерзала раньше, чем водка в бутылке. Естественно, нам это доставило много неприятностей. Кроме названных приборов у нас был обыкновенный карманный компас, два бинокля – Цейсса и Герца, снежные очки доктора Шанца.

Очки были со сменными стеклами, надоел один цвет – ставь другой. Лично я за все время работы на Ледяном барьере пользовался одной парой обыкновенных очков с тонированными, чуть желтоватыми стеклами. Они обработаны химическим препаратом, который поглощает вредные тона в солнечных лучах. Насколько хороши эти очки, убедительно говорит то, что я ни разу за весь переход на юг не страдал снежной слепотой, хотя очки мои были открытые и пропускали свет по бокам. Могут возразить, что я попросту меньше других подвержен этой болезни, но могу по личному опыту заверить, что это не так. У меня не раз бывала сильная снежная слепота.

Два фотографических аппарата, термометр для измерения температуры воздуха, два барометра-анероида со шкалой для высот до четырех с половиной тысяч метров и два гипсометра. Гипсометр, или гипсотермометр, – это прибор, с которым высоту места над уровнем моря определяют по температуре паров кипящей воды.

Медицинское снаряжение для санных переходов было подарено нам одной лондонской фирмой. О качестве его говорит уже упаковка: несмотря на большую влажность, на иглах, ножницах, ланцетах не было ни одного пятнышка ржавчины. А отечественное снаряжение, закупленное нами в Кристиании, вскоре вышло из строя.

Несколько слов о продовольствии для санных переходов. О пеммикане я уже говорил. Я никогда не стремился брать с собой на санях целую бакалейную лавку. Что-нибудь простое и питательное – вот и все. Роскошное и разнообразное меню – для людей, которым нечего делать. Кроме пеммикана у нас было печенье, сухое молоко и шоколад. Печенье было подарком одной норвежской фабрики, и этот подарок делает ей честь. Оно было приготовлено специально для нас – овсяное печенье, чуть сладкое, с прибавкой сухого молока, чрезвычайно питательное и замечательно вкусное. Благодаря добросовестной упаковке оно все время оставалось свежим и рассыпчатым. Печенье составляло немалую часть нашего повседневного пайка и, несомненно, в большой мере содействовало нашему успеху.