Фаддей Беллинсгаузен - Открытие Антарктиды

Ты спрашиваешь тоже о делах моих с Американской компанией, – то все брошено, и они же остались с носом и выговором от высшего начальства. Я очень рад, что представления мои были причиной смены Баранова (который умер на обратном пути своем в Россию) и перемены многих прежних постановлений. Теперь там Матвей Муравьев. Новые же постановления ты, я думаю, читал в «Инвалиде».

Заврался, брат, я, пора перестать.

P. S. Посылаю тебе медаль из числа вычеканенных нарочно для нашего путешествия – положи ее в свой музей для редкости (мы обязаны были раздавать их на диких островах королям, князькам и проч.).

и особенно в Южном Ледовитом Море, в 1819, 1820 и 1821 гг., произнесенное в торжественном собрании Казанского университета июля 7 дня 1822 г. профессором и кавалером Симоновым

В 1819 г. Его Императорскому Величеству угодно было отправить две экспедиции – одну к Южному, а другую к Северному полюсу. Новые поиски в Южном Ледовитом море, покушение как можно далее проникнуть к югу и, наконец, вообще открытия, долженствующие расширить круг географических знаний, были предметом первой, а отыскание прохода из Восточного океана в Западный, то есть от Берингова пролива в ту или другую сторону, к Белому морю или Гудзонову заливу, составляло цель второй экспедиции. Каждая экспедиция состояла из двух шлюпов. «Восток» и «Мирный» составляли Южную.

Главное начальство над сими шлюпами поручено было капитану 2-го ранга (ныне капитан-командору) Беллинсгаузену, мореходцу отличному по своему искусству и опытности, который уже сделал подобное путешествие под начальством Крузенштерна и ныне с неимоверной неустрашимостью, благоразумием и счастьем оправдал ожидание начальства. Лейтенант Лазарев второй (ныне капитан 2-го ранга, под начальством которого фрегат «Крейсер» идет к северо-западным берегам Америки) – мореходец известный, командовавший прежде кораблем, принадлежавшим Американской компании, «Суворовым» во время плавания его в Ситку, назначен был командиром «Мирного».

Северную экспедицию составляли шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный», состоящие под главным начальством капитан-лейтенанта Васильева, находящегося на «Открытии». Командиром «Благонамеренного» был капитан-лейтенант Шишмарёв, бывший прежде под командой Коцебу, во время путешествия его на бриге «Рюрик», отправленном для открытия от канцлера графа Румянцева, известного покровителя наук и столь много к распространению их способствующего. Выбор офицеров предоставлен был капитанам. Мера благоразумная, ибо всякий начальник, дорожа своей славой, старался окружить себя отличными исполнителями.

Сверх этого, кроме главной цели этих экспедиций, состоящей в приобретении полнейших познаний о нашем земном шаре, чтоб доставить занимающимся некоторыми науками способ и частые случаи производить полезные наблюдения, были назначены на каждую экспедицию по одному астроному, по одному натуралисту и по одному художнику по живописной части. Астрономические и некоторые физические инструменты заблаговременно Морским министерством заказаны были в Лондоне через нашу миссию. Успехи этих экспедиций тем более должны быть для вас приятны, соотечественники, что все офицеры и чиновники, их составляющие, были русские.

Некоторые носили немецкие имена, но, будучи детьми российских подданных, родившись и воспитавшись в России, не могут назваться иностранцами. Из Германии приглашены были два натуралиста, которые дали обещание явиться на суда наши в Копенгагене, но, не исполнив этого, отказались. Мы жалели только, что, положившись на их обещание, не взяли натуралистов из России, а узнали об отказе тогда, как уже пришли в Данию, и, следовательно, поздно было приглашать других. Хотя таким образом, кроме шлюпа «Открытие», на который назначен был натуралист в Санкт-Петербурге, мы остались без естествоиспытателей, однако не упускали наблюдать и собирать все, что по этот части ново, любопытно и редко.

3 июля 1819 г. шлюпы, Южную экспедицию составляющие, «Восток» и «Мирный», подняли якорь и к странам неведомым понесли отличное рвение быть полезными Отечеству и просвещению.

Через десять дней плавания прибыли мы в Копенгаген и провели в столице Дании семь дней. В продолжение этого времени мы запаслись некоторыми потребностями, какие удобнее в этом порту приобрести можно было, и старались по возможности видеть все, что только обращает взор любопытных путешественников, как-то: обсерваторию, библиотеки, памятники, окрестности города и кунсткамеру. В этой последней приятно было для русских видеть некоторые изделия незабвенного в истории великого Петра.

20 июля мы оставили порт этот, а 29-го пришли на Портсмутский рейд, пройдя Зунд, Категат и Немецкое море почти беспрестанно с попутным ветром; изредка штиль замедлял ход наш.

Портсмут есть один из лучших военных портов Англии, почему капитан наш и предпочел его для якорного стояния, но главное дело наше в этом государстве было в Лондоне. Там мы должны были взять инструменты, для нас изготовленные. На этот предмет многие из нас отправились в столицу Англии. Приняв инструменты и осмотрев некоторые достопримечательности Лондона, сколько в короткое время нашего там пребывания было можно, возвратились в Портсмут и снялись с якоря. Через 19 дней плавания были мы уже на рейде близ порта Св. Креста [Санта-Круз] на острове Тенерифе.

Здесь мы должны были освежиться и запастись вином для нашего дальнего плавания. Воспользовавшись пятидневным пребыванием нашим у острова Тенерифе, я с тремя офицерами отправился из порта Св. Креста к порту де-Ле-Рошава [Оротава], к подошве пика Тейдского, одной из величайшей в свете гор. В первый раз мы увидели ее, будучи в море за 90 английских миль от Тенерифе. Могли бы видеть ранее, но она до того времени была скрыта от нас облаками. Знаменитый путешественник Гумбольдт ее увидел за 120 миль. Здесь, близ горы этой, видели мы места очаровательные, места, по словам одного ученого француза, с каким мы познакомились в порте де-Ле-Рошава, гораздо прелестнейшие, нежели швейцарские.

Здесь видели мы ботанический сад, в котором выращиваются редкие растения из всех пяти частей света. К сожалению, кратковременность нашего у этого острова пребывания и осеннее время воспрепятствовали нам быть на вершине пика. 18 сентября мы возвратились на шлюп, а на другой день отправились в дальнейший путь. Переход наш от Тенерифе до Бразилии продолжался 42 дня.