Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

Обратите внимание на сочетание Гуаньинь. Арья-Бало – Авалокитешвара. Гэсэр настаивает на постройке храма Арья-Бало. Имя Гэсэра дошло до Волги (Астрахань). Гэсэра объединяют с Ассуром [323]. Храм Гэсэр-хана был выстроен на месте явления Авалокитешвары.

Ордосцы ставят перед домом знамена пятицветные – в цвета радуги, ожидая прихода великого существа «Тенгирас Очиртая» [324].

Настоятель монастыря Утайшаня в книге «Красный путь в Шамбалу» описывает многие подробности пути в это заповеданное место. В конце характерна подробность, что путник видел на самой границе охраненного места караван монголов с солью, причем они не подозревали близости жилья.

Бурятский лама сообщает, что когда он шел в Шамбалу, то его вели подземным ходом. Ход иногда так сужался, что с трудом могли протолкнуть племенного барана, которого вели в заповеданное место.

Монгольские ламы указывают несколько «охраненных» мест в пределах Хангая и Гоби [325]. Туда приходили спешные посланцы из Гималаев.

Около Калацзе указывают многие места, посвященные имени Гэсэр-хана:

1. Гаруда Гэсэр-хана.

2. Седло Гэсэра.

3. Бубен Бругумы – жены Гэсэра.

4. Прялка Бругумы.

5. Замок Гэсэр-хана – высокая скала, белое пятно является знаком двери.

У Сумура на скале – изображение увенчанного льва. Этот лев – на тибетских военных знаменах.

Монголы говорят о скором приходе «Меру».

Весною в Ладакхе бывает праздник Гэсэра с пеньем и стрельбою из лука. Из названий песен сплетается целый венок Гэсэра [326]. (Запомним названия: «Гэсэр-победитель», «Гэсэр и клад великанов», «Мудрость Бругумы», «Отец и мать всемогущие», «Возвращение Гэсэра и Бругумы», «Голоса неба», «Заклятие стрелы», «Четыре победы Гэсэра», «Молитва Гэсэра на вершине Шрар», «Гэсэр – владыка молнии», «Победная песнь Гэсэра», «Хвала Гэсэру».)

Одни названия являют путь народного сознания, народного достоинства и мечту о герое свободы.

И ладакхцы, и монголы ждут борцов и строителей жизни. Наделяют их не только львиным мужеством, но и змеиною хитростью и неутомимостью оленя. Как чудесно наблюдать рост сознания и чеканку его в героических символах.

Изображения на скалах можно отнести к трем периодам: неолиту, древней веры бон-по и суеверий более позднего времени. В самой технике изображений можно отличить твердую, сочную стилизацию древности и более сухую, резкую линию поздних рисунков.

Имя Ориона часто связывается с повествованиями о Гэсэр-хане. На Алтае гору Белуху называют Уч-Сюре [327]. Уч-Орион [328]. Сюре – жилище богов, соответствует монгольской Сумер и индийской Сумеру. На гору Уч-Сюре восходят по белому хадаку. Небесная птица на горе Уч-Сюре победила дракона. Цаган-убугун – «белый старик» – всегда близок Большой Медведице.

Говорят в караванах, что монгольские солдаты-цирики носят особые знамена и поют сложенный ими гимн о наступлении времени Шамбалы. Из края в край, из уст в уста.

Не хочется давать здешним изображениям этнографический или географический характер. Пусть они идут как символы «святыни и твердыни». Пусть своим общим тоном героизма и подвига они скажут об этом крае.

Могуществен монастырь Спитуг. Первый – из учения Дзонкапы. Не развалины, но живая и работающая община. Настоятель монастыря и его сотрудники знающи и поражающе понятливы. Вы еще не кончили мысль, а они уже готовы продолжить ее правильно. В Спитуге изображение Майтрейи и знание пророчеств. В отделении Спитуга в Леха, в особом помещении стоит большое изображение Дуккар – Матери Мира с бесчисленными глазами всеведения и со стрелою справедливости. По правую ее руку – Майтрейя Грядущий. По левую руку – многорукое изображение Авалокитешвары, этого коллектива братства великой общины. Запомните такое сочетание этих трех символов. Это сочетание не было отмечено и объяснено.

Хороша стенопись в обоих Спитугах – крепкие тона и чутье пропорций. Обещали достать нам того же художника, который писал эти звучные стены.

К нашей стоянке подъехал миссионер из Яркенда. Только что на яках перешел Кардонг. Утерял дни и числа. Часы у него остановились. Повторял: «Потрясающий, трудный путь». Говорил, что особенно труден Кардонг и Сасир [329]. Каракорум хотя и выше, но легче. Хвалил народ Китайского Туркестана. Сообщил, что амбань уже ждет нас и считает своими гостями.

Прекрасно расположен монастырь Шех в семи милях от Леха. Огромная, в два этажа фигура Будды. Лучшая стенопись из всего виденного.

В Трикше тоже большие изображения Будды, Майтрейи и Манджушри. Живопись несколько проще. Хороших лам не видели. Один монгольский старый лама, но, видимо, не вполне нормален, судя по страшному смеху.

Нужно видеть и обратную сторону буддизма – поезжайте в Хеми [330]. Подъезжая, уже чуете атмосферу мрачности и подавленности. Ступы с какими-то страшными ликами – рожами. Темные знамена. Черные вороны. Черные псы гложут кости. И ущелье тесно смыкается. Конечно, и храмы, и дома – все скучено. И в темных углах навалены предметы служения, точно награбленная добыча. Ламы полуграмотны. Наш охотник (проводник) смеется: «Хеми – имя большое, а монастырь маленький». Конечно, маленький не размерами, но внутренним содержанием. Вот оно – суеверие и корысть! Лучшее было, что на близкие острые скалы утром выходили олени и долго стояли, поводя головой навстречу солнцу.

Монастырь старый. Основан большим ламою, оставившим книгу о Шамбале. И лежат эти манускрипты под спудом, может быть, кормят собою мышей.

О манускриптах об Иисусе [331]сперва полное отрицание. Конечно, отрицание прежде всего идет из миссионерских кругов. Потом понемногу ползут отрывочные боязливые сведения, очень трудно добываемые. Наконец, выясняется, что о манускриптах слыхали и знают старые люди в Ладакхе.

Такие документы, как манускрипты о Христе и книга о Шамбале, лежат в самом «темном» месте. И фигура ламы – составителя книги о Шамбале – стоит, как идол, в каком-то фантастическом уборе. И сколько еще других реликвий погибает по пыльным углам. И тантрикам-ламам нет до них дела. Надо было видеть и обратную сторону буддизма.

И как легко убрать эту грязь и пыль изуверства. Как легко привести в порядок звучную стенопись. Как легко очистить тонко сделанные статуи. Нетрудно вернуть организациям монастырей смысл трудящихся общин, по завету великого Льва (Сингха) Будды.

«Я – Ладакхский король», – пришел худощавый, стройный человек в тибетском костюме. Это бывший король Ладакха, завоеванного кашмирцами. Тонкое, интеллигентное лицо. Сейчас имеет очень ограниченные средства. И вот мы сидим за чаем, говорим о том, как нам нравится его страна и как мы полюбили его народ, отмеченный спокойностью и честностью. Говорим об учении. Гость тонко замечает о том, что желтая и красная секты во многих отношениях теперь почти одно и то же. Говорим о старинных вещах, о тонкости работы. Король приглашает осмотреть его дворец, высоко поднявшийся на скале над Лехом.