Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

От Кучар к Карашару мы уже не расстаемся с буддистскими древностями. По левую сторону пути в дымке появляются отроги великолепного Тянь-Шаня – небесных гор. Кто-то оценил их воздушно-голубые тона и назвал их правильно. В этих горах уже находятся и постоянные и кочевые монастыри калмыков. Карашарские, олетские, хошутские наездники сменяют сартские мусульманские города.

По пути к нам подъезжают всадники уже на калмыцких седлах и заговаривают с Юрием и нашим ламою. До сих пор калмыки считают себя почти независимыми и рассказывают, как они отстояли свою независимость при последнем хане. Они говорят:

«Китайцы навели чары на покойного хана, и он передал китайскому чиновнику власть над своим народом. Чиновник поспешил выехать в Урумчи для донесения Янь-Дуту об удаче, но калмыцкие старшины узнали об этом, и достаточное количество всадников догнало китайский караван в горных проходах Тянь-Шаньских гор. И произошло так, что больше об этом караване никто никогда не услыхал и никакого признака его никогда не было найдено. Старый хан был окружен старшинами и вскоре умер, а калмыками за малолетством его сына правит Таин-лама».

Конечно, эта «независимость» калмыков является только кажущейся для них самих. В действительности они находятся в полном распоряжении Янь-Дуту, и даже последний их конный полк, собранный Таин-ламой, переведен в Урумчи. И сам Таин-лама сделался вольным или невольным гостем Урумчей.

Калмыцкие степи с высокой травою, золотоглавые юрты кочевых монастырей, чисто скифские обычаи самих наездников – все это кладет грань между сартским и китайским Синьцзяном и этим калмыцким, совершенно обособленным обиходом.

Временно удаляемся от Тянь-Шаня и ныряем в духоту Токсуна, в турфанские области. Скорпионы, тарантулы, подземные водяные арыки и нестерпимый жар, при котором даже местные люди не могут пройти и двух миль. Помимо замечательных памятников, помимо Матери Мира, эти места послали нам целый ряд сказаний и одну традицию о странствиях. В обычае Турфана было посылать молодежь в странствие под руководством опытных людей, ибо, как говорят турфанцы, «путешествие есть победа над жизнью».

В Карашаре и в Токсуне мы наблюдали прекрасные типы лошадей карашарской породы. Тот, кто помнит старинные китайские терракоты коней эпохи Танг, не должен думать, что эта порода исчезла. Именно карашарские кони живо напоминают ее. Особенно интересны кони с какими-то зеброобразными полосами. Не было ли в этой породе скрещения с дикими куланами?

Урумчи является столицей Синьцзяна и местопребыванием грозного Янь-Дуту, который семнадцать лет, при всех переменах, держал под властью весь китайский Туркестан с его разноплеменным населением. Меры правления Янь-Дуту не должны быть забыты в курьезах истории. Сам он считается образованным человеком и носит титул Магистра. Ему постоянно приходилось сталкиваться с противоречащими интересами китайцев, сартов, киргизов, калмыков, монголов. То правитель объявлял себя другом калмыков, распространяя сведения, что находящийся в Китае таши-лама избран китайским императором.

Заверив буддистов в своей симпатии, Янь-Дуту переходил на сторону китайцев-дунган и завещал быть погребенным на дунганском кладбище. В случае неразрешимого племенного спора правитель говорил, что он не знает, кому отдать свои симпатии, и прибегал для решения к петушиному бою. Для этого у Янь-Дуту воспитывалось несколько петухов разной масти. Правитель знал их качества, в день состязания лично назначал, который из петухов будет представителем каждого племени. Черный был дунганин, белый – сарт, желтый – калмык…

Нужная для Янь-Дуту национальность посредством петушиной доблести брала верх, и правитель возводил очи горе́ со словами, что его сердце открыто для всех, но судьба оказала преимущество сартам или дунганам, как ему нужно в данный момент. При нас «магистр философии» наказывал местного бога за бездождие. Водяного бога били розгами, но он все же упорствовал и не давал дождя. Тогда ему отрубили руки и ноги и утопили в реке. А на место его возвели в божеское достоинство «местного черта». Разнообразные способы казни, видимо, хорошо известны магистру философии.

Он щедро применяет их к личным врагам и непокорным чиновникам. В «саду пыток» Октава Мирбо упущены два тонких изобретения. А именно: осужденному через глазницы продевают конский волос и начинают с внутренней стороны перепиливать переносицу. Или непокорного чиновника посылают в командировку, а в пути доверенные лица заклеивают его лицо китайской бумагой, покуда он не придет в вечно-покойное состояние. Также рассказываются опытные постановки убийства ненужных сановников. Почему-то это действо всегда происходит после сытного обеда, когда сзади появляется палач и неожиданно отсекает голову. В императорское время иногда предварительно объявлялся вновь дарованный титул.

По улицам Урумчи с громкими барабанами и с бесчисленными яркими знаменами проходят какие-то оборванные толпы, на ваших глазах разбегающиеся по переулкам; это войска Янь-Дуту. Счет войска происходит по шапкам, потому можно видеть арбу, на которой на колышках одето множество фуражек и шапок. Это все едут невидимые воины, а Янь-Дуту через иностранных представителей хитрыми манипуляциями пересылает в далекие банки огромные суммы серебра.

Впрочем, этим богатством правителю не пришлось попользоваться. В двадцать восьмом году он был убит Фанем [25], комиссаром по иностранным делам. Странно было видеть это средневековье в наше время с ужасами пыток и глубокого суеверия. Новый Китай должен посылать на свои окраины особенно просвещенных людей.

И еще одно обстоятельство поразило нас во всем Синьцзяне. Это открытая купля-продажа людей: детей и взрослых. Еще в Хотане нам серьезно предлагали вместо найма прислуги купить несколько слуг и девушек, уверяя, что это гораздо удобнее и обходится гораздо дешевле. Хорошая девушка продается за 25 сар, то есть менее 20 долларов. Конюха можно купить за 30 сар, а дети – те совсем дешевы, от 2 сар до 5. В Токсуне семипалатинская казачка, вышедшая замуж за китайца, показывала нам девочку киргизку, купленную ею за три сары. Это еще хорошо, что бездетная казачка купила ее, что называется, в дочери.

А то сплошь и рядом вы можете слышать о настоящих ужасах. Кажется, на это явление в китайских областях не обращено достаточного внимания. Так же точно, как и на губительное курение опиума. Казалось бы, распространители и потребители этого бича человечества должны подлежать самой строгой каре, если сознание их до того умерло, что они не понимают, какое преступление и для себя и для будущих поколений они творят.