Федор Литке - Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану

Стрелки наши ехали с верной надеждой найти богатую себе жатву, но во все время бытности нашей на берегу не встретили мы ни зверя, ни птицы, ни какого другого живого существа, кроме стада пролетных гусей, которое мы спугнули, приставая к берегу. Мы не могли этому довольно надивиться, ибо после многолетнего покоя надлежало бы, кажется, всякого рода животным здесь еще более размножиться. Образчики камней и нескольких растений составляли всю добычу, с которой мы возвратились на судно.

Воскресенье 18 августа. На другой день солнце, проглянув несколько раз сквозь облака, доставило нам случай произвести все нужные наблюдения.

Некоторые из офицеров съезжали на северный берег пролива, где нашли ту же совершенную пустоту, какая царствовала на южном. По обычаю мореходов, посещающих этот край, поставили и мы на северном берегу, около одной версты к северо-западу от Бараньего мыса, крест с приличной надписью в память бытия нашего в Маточкином Шаре.

О достопримечательном проливе этом карта штурмана Розмыслова может дать лучшее понятие, нежели всякое описание. Карта эта, основанная на береговой описи, вернее, нежели заслуживает того это место, в которое наше судно, конечно, еще первое входило по карте. Но положение берегов, к S и к N от Маточкина Шара простирающихся, не столь на ней верно, потому что первый нанесен Розмысловым только с виду, когда он проходил мимо него, а к последнему он и не приближался. Но величайшая ошибка Розмыслова состоит в широте, которую он определил на 20' больше истинной. Эта погрешность была причиной другой мнимой несообразности его карты, которой я сначала никак не мог объяснить, полагая, что в его широте Маточкина Шара нет большой погрешности, и найдя широту мыса Бритвина 72°50', не постигал я, как мог он столько ошибиться в расстоянии между этими двумя местами, так что последний приходился у него на широте 73°12'. Но вместо того расстояние это у него довольно верно, ибо, определив Маточкин Шар в настоящей широте, придется и Бритвин мыс отнести на широту 72°52', только двумя милями севернее, чем у нас.

Происхождение названия Маточкин Шар неизвестно. Под словом Шар разумеется во всех местах, посещаемых новоземельскими мореходами, пролив, текущий поперек какого-нибудь острова или земли или соединяющий между собой два моря. Для проливов, принадлежащих одному и тому же морю, например отделяющих остров от материка, есть особое название – Салма. Поэтому Маточкин Шар, Югорский Шар и т. п. – это настоящие Шары, но Костин Шар (как говорил мне один промышленник) «называется Шаром, только сшали» и должен бы по-настоящему слыть Костиной Салмой. Откуда происходит слово «Шар», не мог я узнать, невзирая на все старания. Я думал сначала, что оно самоедское, но штурман Иванов, разведывавший об этом по моему поручению, узнал, что оно и между самоедами слово чужое. Некоторые полагают, что происходит от финского слова Schar, или Skar. Маточкой по всей Архангельской губернии называют малые деревянные компасики, употребляемые рыболовами, дровосеками и прочими; может быть, от него происходят названия Маточкин, Маточка (река) и другие.

Суда, приходящие в Маточкин Шар на время, могут останавливаться в устье или за Бараньим мысом, глубина везде умеренная и грунт илистый. Далее же по проливу грунты каменные и глубина более. При входе нужно держаться ближе к южному берегу, потому что от северного почти до середины пролива простираются каменные банки. С помощью снятых нами видов не трудно узнать устье Маточкина Шара, отличающееся особенно по Столбовому мысу, близ которого лежит несколько подобных столбам надводных камней. Берег, от этого мыса простирающийся к S и именуемый Щетиной, приметен также по двум островершинным холмам.

В продолжение стояния нашего на якоре течение шло без перемены от О к W, только при отливе несколько укрощалось и даже совсем останавливалось; напротив того, во время прилива стремилось с наибольшей скоростью, а именно до полутора узлов. Судя по переменам течения, прикладной час около 10 ч 15', подъем воды до 4 футов.

Определив положение Маточкина Шара, нам нечего было там более делать, и мы немедленно вышли бы опять в море, но совершенный штиль при густом тумане заставил нас двое суток пробыть на месте в скучнейшем бездействии.

Среда 21 августа. Поутру подул легкий ветер от О, с которым мы тотчас вышли под парусами, но не успели миновать Маточкин мыс, как штиль вынудил нас опять остановиться, вскоре после этого мы были окружены по-прежнему густейшим туманом.

В 4 часа пополудни, когда туман несколько рассеялся, принялись мы верповаться далее в море, дабы в случае противного ветра можно нам было лавировать с некоторой выгодой. Работа эта была остановлена на некоторое время моржом, вынырнувшим перед самым носом. Удачным выстрелом из винтовки был он ранен в глаз, но так как носков и спиц под рукой не было, то он имел время оправиться от первого страха и скрылся. Мы считали моржа и заряд потерянными, но через четверть часа показался он опять и, по-видимому, в большом страдании: он беспрестанно окунал голову и бросал из ноздрей воду. Тотчас была послана шлюпка за ним в погоню, и на ней Смиренников как Chief harpooner [138]. В моржа скоро вонзили два носка, но более получаса работали прежде, нежели успели его добить спицами. Судя по клыкам, имевшим четверть аршина длины, это был еще молодой морж, однако же он имел длины 3½ аршина и весу более 20 пудов, сала вышло из него 6 пудов.

Четверг 22 августа – пятница 23 августа. На другое утро снялись мы с довольно ровным юго-восточным ветром, надеясь, что наконец он установится, но опять обманулись и проштилевали целый день милях в восьми от Маточкина Шара. С 6 часов вечера подул весьма тихий восточный ветер, обратившийся поутру снова в штиль. Все это время продолжалась великая зыбь от SW, препятствовавшая нам пользоваться поднимавшимися по временам от разных румбов маловетриями.

Суббота 24 августа. В полночь свежий ветер из SO четверти прекратил, наконец, тишину, продолжавшуюся около недели почти беспрерывно. Тишина эта казалась нам довольно необыкновенным здесь явлением, и мы сочли бы ее предвестницей наступления бурного времени, если б не противоречил тому барометр, который в продолжение ее стоял весьма высоко, а именно между 30,22 и 30,36 дюймами. Мы теряли, таким образом, без всякой пользы время, которого нам весьма уже не много оставалось, и потому лучше бы согласились вытерпеть одну или две бури. Впрочем, и юго-восточный ветер также не очень нам благоприятствовал: он уклонил нас далеко от берега и заставил лавировать, чтобы к нему приблизиться.

Воскресенье 25 августа. Ночью на 25 число имели мы отменно ясную погоду. Луна и звезды в полном сиянии представляли совершенно новое для нас зрелище; горизонт был так чист, что Венера при само́м восхождении своем была уже видна; стоявшие на вахте приняли ее за огонь. Северное сияние горело весьма ярко. Оно рождалось обыкновенно на западе в высоте от 10 до 30°, бросало лучи свои через зенит на восточную сторону и потом исчезало; все явление продолжалось от 2 до 3 минут и возобновлялось через столько же времени.