Григорий Грум-Гржимайло - По ступеням «Божьего трона»

Обойдя это обнажение, мы вступили в обширную долину Да-цзы-чан, названную так по колодцу, находящемуся несколько в стороне от дороги, у подошвы гранитных утесов южных гор. Хотя проводник и утверждал, что до него рукой подать, тем не менее его осмотр занял порядочно времени, так что, когда я вновь выехал на большую дорогу, то уже и хвоста каравана не было видно: он успел уйти километров на пять вперед. Пришлось догонять его чуть не рысью, придерживаясь оставленных им следов, которые отчетливо выделялись на дресвяной почве долины. Среди этой дресвы яркими пятнами, белыми, красными, серыми и зелеными, залегал более или менее крупный щебень различных горных пород, но я не имел времени убедиться, представляют ли эти однородные осколки остатки распавшихся на мелкие куски отторженцев или разрушенные выходы коренных пород; впрочем, я не сомневаюсь, что в двух-трех местах я имел дело с последними, причем взятые тут образцы оказались принадлежащими к красному роговообманковому граниту и кристаллическим серым известнякам.

Проехав большой дорогой четыре километра, я поравнялся с протоком, в котором, благодаря рассказам монголов, я тотчас же признал Мын-шуйское русло, обошедшее с востока Йо-шуй-дабанский отрог; его сопровождала поросль низкорослого саксаула.

Следуя вдоль этого русла, я вскоре выехал на плоский отрог южных гор, сложенных из серого кристаллического известняка. С него я увидел километрах в трех впереди обширное желтое поле солонца Отун-да-цзы-чан и быстро приближавшийся к нему караван. Переход был окончен.

Из урочища Отун-да-цзы-чан Карлык-таг был уже ясно виден. Между ним и нами расстилалась широкая волнистая степь, по сторонам и позади вставали горы. И вот, для того чтобы лучше ориентироваться среди этих последних, решено было после обеда взобраться на ближайший утес Е-шуй-Шаня. Восхождение это заняло с добрый час времени, так как для того, чтобы найти подходящий обсервационный пункт, нам пришлось переменить несколько сопок. С последней, представлявшей скалу красно-бурого фельзитового порфира, открылся наконец вид, который мог удовлетворить большинству наших требований.

Вдали, на северо-западном краю горизонта, в неясных очертаниях вставал Карлык-таг с своими четырьмя седыми вершинами, которые с поразительной ясностью выделялись на сверкающей синеве центрально-азиатского неба. От этих вершин в обе стороны тянулась воздушная, нежно-фиолетовая зубчатая полоса гор, которая на востоке служила лишь фоном для целого ряда гребней более близких гор, составляющих юго-восточную окраину необъятного нагорья Тянь-Шаня. Из массы этих, точно затянутых флером, высот ответвлялась гряда, которая, следуя к юго-западу, постепенно вырисовывалась в скалистый, очень расчлененный хребет. Это – Ма-дунь-Шань, самый северный из бэй-шаньских хребтов, с которого стекали некогда воды, образовавшие Янь-дуньский проток. Западный конец его нам был ясно виден, мы могли даже различить его темно-серые и бурые скалы, чередовавшиеся с широкими седловинами. Между ним и Е-шуй-Шанем расстилалась глубокая долина, переходившая на востоке в волнистое плато, замыкавшееся на краю горизонта горами.

Существует ли какая-либо связь между этими горами и хребтом Фо-чэн-цзы, уловить за дальностью расстояния я не мог; однако, думаю, что, подобно Е-шуй-Шаню, они представляют лишь северный отрог помянутого хребта, прислонившийся к Ма-дунь-Шаню. На западе высокие скалистые массивы кряжей Гинь-ва-Шань и Лу-гань-чан совершенно скрывали расположение находящихся позади горных масс. Такой характер горного ландшафта в верховьях Янь-дуньского протока дает повод думать о существовании прочной топографической связи между горами бэй-шаньской и тянь-шаньской систем, если только Карлык-таг относится к этой последней системе.

Солончак Отун-да-цзы-чан – один из самых обширных в Бэй-Шане. Он густо порос солонцовыми травами, преимущественно – камышом и осокой; из других же видов бросались в глаза Anabasis aphylla L., А. brevifolia С. А. Mey., Artemisia fragrans var. snbglabra Winkl., Inula amrnophyla Bge, Arnebia fimbriata Maxim. и Astragalus sp. Его абсолютная высота определена была нами в 6109 футов (1802 м), Футтерером – в 5904 фута (1799 м) [254]и Обручевым – в 4855 футов (1280 м) [255].

22 сентября, при совершенно ясном небе и полном затишье в морозном воздухе, мы, наконец, вышли из Бэй-шаньских гор в каменистую пустыню, которая заливом шириной до 15 и глубиной до 26 км вдавалась в горные массы хребтов Е-шуй-Шань и Ма-дунь-Шань. Впрочем, в эту равнину мы вышли не вдруг, так как с одной стороны высокий, скалистый, буро-зеленовато-серый Лу-гань-чан, с другой – последние отпрыски хребта Е-шуй-Шаня сопровождали дорогу еще на протяжении 13 км. Местность здесь даже как будто приподнялась, и среди плоских холмов, перегораживавших долину, стали попадаться выходы коренной породы – серых и серовато-желтых кристаллических известняков, прорванных жилами буро-красных и зеленовато-серых порфиров. Очевидно, что именно это массивное поднятие послужило некогда непреодолимым препятствием для вод Мын-шуйской реки, которая и проложила себе русло в более податливых породах, свернув от ключа Отун-да-цзы-чан прямо на север, поперек холмов Е-шуй-Шаня.

По выходе из гор мы шли каменистой пустыней 20 км до урочища Я-цзы-чан, где и остановились.

Это урочище представляет глубокую впадину на краю сухого русла Е-шуй, точнее – глубокую бухту этого последнего, которая развертывается перед глазами путника только тогда, когда он почти вплотную подойдет к обрывистым ее берегам. Ее дно – солончак, густо поросший осокой и спорадически – камышом, солянками и гребенщиком. Ключей в урочище два: один – близ спуска, с слегка солоноватой водой, другой – в двух километрах к северу – почти пресный. Абсолютная его высота по нашему определению оказалась равной 4908 футов (1496 м), по определению Футтерера – 4691 фут (1430 м) [256]и Обручева – 4428 футов (1350 м) [257].

Подходя к впадине, мы пересекли колесный путь, шедший с востока на запад. В. А. Обручев полагает, что это один из вариантов колесной дороги из Ань-си-чжоу (?) в Хами [258]; в действительности же это местная дорога, не идущая на восток далее урочища Да-чжо-цзы, где некогда велось в значительных размерах пережигание саксаула на уголь.

23 сентября мы продолжали наш путь по местности, представляющей место схода многочисленных сухих русел в один могучий проток, названный мною Янь-дуньским.

Проток этот слагается из двух рукавов, из коих северный производит впечатление более значительного. С высот, окружающих урочище Отун-го-цзы, я проследил его довольно далеко на восток, причем выяснилось, что его образуют несколько коротких русел, из коих по крайней мере два сбегают с севера; если верить, однако, монголам, главный сток прежних вод находился все же не здесь, а на северном склоне хребта Ма-дунь-Шань, в том месте, где этот последний, повышаясь, сливается с нагорьем Карлык-тага. С того же хребта и, вероятно, с южных склонов тех же гольцов, выносила свои воды и бывшая речка Е-шуй, которая, сливаясь с Мын-шуйским руслом, слагала далее южный рукав того огромного желоба, который проходит мимо Янь-дуня.