Степан Крашенинников - Описание земли Камчатки

Смешнее всего, что те, на которых силка долго наложить не удается, токмо головою мотают, а с места не сдвигаются. И так в короткое время собирают всех, сколько их ни сидит на утесе, из чего о глупости сей птицы всякому рассудить можно.

Мясо их крепко и жиловато, однако камчадалы готовят его так хорошо, что по тамошнему обстоятельству есть не противно: они жарят их в нажженных ямах, не ощипав и не вынув внутренностей, а изжаря мясо, из кожи вылупают.

Жители сказывают, что языка у урилов нет, для того что, по их мнению, променяли они язык каменным баранам на помянутое белое перье, что на шее и на ногах имеют; однако то неправда, ибо они и по утрам, и по вечерам кричат, и звук их издали уподобляет Стеллер трубному голосу, а вблизи нирнбергским ребятам, в трубы трубящим.

Главная из птиц, к сей статье принадлежащих есть лебедь [325], которых на Камчатке как летом, так и зимою столь довольно, что нет такого бедного жителя, у которого бы нарядный обед был без лебедя.

Ленных гоняют собаками и бьют палками, а зимою промышляют по рекам, где они не мерзнут.

Гусей там семь родов: большие серые, гуменники [326], короткошейки, серые и пестрые казарки, гуси-белошеи, белые и немки [327]. Прилетают все в мае, а отлетают в ноябре месяце, по Стеллерову объявлению, который при том пишет, что они прилетают из Америки и что он сам видел, коим образом помянутые птицы осенью мимо Берингова острова к востоку, а весною к западу стадами возвращаются.

Однако на Камчатке больше бывает серых больших гусей, гуменников и казарок, нежели прочих, особливо редко бывают там белые. Напротив того, по Северному морю около Колымы и других рек так их много, что тамошние промышленные набивают их великое множество, чего ради и самый лучший пух привозится в Якутск из оных мест.

Ловят их в то время, как они линяют, смешным образом. В таких местах, где они больше садятся, делают шалаши с проходными дверями.

Вечером промышленный надевает на себя белую рубаху или шубу и подкравшись к стаду оказывается, потом ползет к шалашу, а за ним следуют все гуси и в самый шалаш заходят, между тем промышленный, пройдя сквозь шалаш, запирает другие двери и, обежав вкруг, убивает всех гусей, сколько в шалаш ни наберется.

Восьмой род гусей примечен господином Стеллером в июле месяце на Беринговом острове [328]: величиною они с казарку, спина, шея и брюхо у них белые, крыло черное, затылок синеватый, щеки белые с прозеленью; глаза черные, с желтоватым кругом, около носа черные полоски, нос красноватый, с шишкою, как у китайских гусей: шишка без пера, желтоватая, чрез которую посередине лежит полоска с перьями черно-сизыми до самого носа.

Объявленные гуси, по сказкам жителей, водятся и около первого Курильского острова, токмо на земле никогда не примечены. На Камчатке гусей ленных же промышляют разными образами, иногда гоняют их в лодках, иногда собаками, а больше ямами, которые копают около озер, где им бывает пристанище, и, насторожив, закрывают травою.

Гуси, ходя по берегам, в них обваливаются и не могут выбиться, ибо ямы сделаны так узки, что у гусей крылья вверх стоят. Ловят же их и перевесами, о которых ниже объявлено.

Уток на Камчатке равные роды, а именно селезни, острохвосты, чернети, плутоносы, связи, крохали, лутки, гоголи, чирки, турпаны и каменные утки [329], из которых селезни, чирки, крохали и гоголи по ключам зимуют, а прочие, также как и гуси, весною прилетают, а осенью прочь отлетают.

Савки, или морские острохвосты [330], принадлежат к роду птиц, которые у писателей называются Anas caudacuta f. Hauelda Islandica . Водятся по морским заливам при устьях больших рек. Кричат весьма диковинным голосом, состоящим из шести тонов, которые господином Стеллером на ноты положены:

Они плавают всегда стадами и криком своим составляют приятное пение. Лабиринт, или нижняя часть горла, у сей птицы, как пишет господин Стеллер, точно как у сиповки, в нем есть три скважины, которые внутри покрыты тоненькою перепонкою, что различию голосов причиною.

Камчадалы называют сих уток аангич по крику их; тем же именем зовут они и дьячков, для того что они, как утки, поют разными голосами и на разные голоса могут колоколами названивать, а притом ввечеру и поутру, в чем они, по их рассуждению, весьма сходствуют с аангичом.

Турпан у писателей находится под именем черной утки [331]. На Камчатке их не столь много, как около Охотска, где им около равноденствия бывают особливые промыслы. Тунгусы или ламутки, собравшись человек до 50 и больше, выезжают в лодочках на море и, охватя вкруг стадо их, загоняют в устье реки Охоты во время прилива.

Когда вода пойдет на убыль и губа обсыхать начнет, то как тунгусы, так и охотские обыватели нападают на турпанов с палками и набивают их столь много, что каждому человеку по 20, по 30 и больше достается.

Каменные [332]утки в других местах поныне не примечены. Летом живут по рекам на заводях. Селезни в сем роде весьма пригожи. Голова у них черная, как бархат, около носа два пятна белые, от которых по белой полоске далее глаз продолжаются, а кончатся глинистыми полосками ж на самом затылке.

Около ушей по белому пятнышку, величиною с серебряную копейку. Нос у них, так же как у других уток, широк и плосок, цветом синеватый. Шея снизу черно-сизая. На зобу ожерелье белое с черною каймою, которое на зобу узко, а к спине по обеим сторонам шире. Впрочем, как брюхо, так и спина напереди синеваты, а к хвосту черноваты. На обоих крыльях по широкой белой полоске, с черными каймами, поперек лежат.

Бока под крыльями глинистые. Правильные перья черноватые, выключая шесть, начиная от 15-го, которые черны и лоснут, как бархат, да два последних, которые белы, с черною по концам каймою. Другой ряд правильного пера почти весь черноватый, а третий сизый, в том числе, однако, есть два пера, у которых на конце белые пятна.

Хвост черный, острый. Ноги бледные. Весом около двух фунтов. Утка сего рода не столь красива. Перо по ней черноватое, а каждое перышко близ конца желтоватого цвета, с белыми узенькими каемками. Голова черна, на висках распестрена белыми крапинами. Весом меньше полутора фунта.

Осенью живут по рекам токмо одни утки, а селезней не видно. Они весьма глупы, и ловить их по удобным местам весьма нетрудно; ибо они, завидев человека, прочь не летят, но токмо ныряют. А понеже реки весьма мелки и светлы, то можно видеть, как они под водою плавают, и колоть шестами. Таким образом самому мне промышлять случилось, когда шел я в батах по реке Быстрой, следуя в Верхний Камчатский острог из Большерецка. Господин Стеллер видал сих уток по островам и в Америке.