Михаил Певцов - Алтай. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия в Центральной Азии

Взяв из Кара-Сая проводников, мы вступили в горы Куньлуня и шли сначала на юг по узкой долине речки Кара-Сай-су, потом, повернув к юго-западу, поднялись по весьма крутому склону на косогор и следовали по карнизу высокого, почти отвесного обрыва. Далее по узкой долине мы взошли на перевал Урулят-даван, с которого с трудом спустились в ущелье маленькой речки, и, пройдя вниз по ней версты три, снова поднялись по очень крутому косогору на другой перевал Кош-лаш.

С него открывается очаровательный вид на необозримый строй гор Куньлуня. Оттуда ясно видна высочайшая в этой части хребта снеговая группа Ак-таг, соседняя Тибетскому нагорью, а также большая часть долины верхней Толан-ходжи и величественные горные ворота в мощном луче Куньлуня – Астын-таге.

С перевала Кош-лаш мы опустились по отлогому склону в узкую долину, к монастырю Люнджилик-ханум, и там расположили наш лагерь. В этой маленькой обители я остался с двумя из наших людей, а сотрудники мои с двумя остальными, в сопровождении трех туземцев, на другой день по прибытии в монастырь отправились в верховья реки Толан-ходжа для осмотра перевала через Куньлунь на Тибетское нагорье, на который нам указывали туземцы и наши торговцы еще в Керии. Во время отсутствия моих сотрудников я определил географическое положение монастыря, измерил неоднократно барометром высоту места [50]и собрал некоторые расспросные сведения об окрестной стране.

Настоятель монастыря (халие) передал мне сказание о событии, вследствие которого возник этот монастырь, занесенном, по его словам, в одну из местных летописей, хранящихся ныне в городе Керия.

Близ южной подошвы горы, поглотившей Люнджилик-ханум, в честь этой девушки, окончившей столь печально и безвременно свое земное существование, воздвигнута мечеть, в которой настоятель монастыря с братией ежедневно в срочные часы возносят молитвы. Подле мечети находится несколько маленьких каменных келий для помещения посещающих монастырь поклонников, а настоятель с братией и служителями живут отдельно в глиняных мазанках.

На горе, над местом трещины, в которой исчезла Люнджилик-ханум, поставлено множество шестов с конскими и яковыми хвостами на верхушках и наложена масса черепов с рогами диких горных баранов и яков. С крутого южного обрыва известковой горы, принявшей в свои недра Люнджилик-ханум, ниспадает несколько маленьких каскадов, свергающих по временам мелкие, круглые камешки. По поверью туземцев, эти камешки суть отверделые слезы Люнджилик-ханум, и набожные пилигримы заботливо собирают их у подножья горы, как реликвии, и развозят по домам.

Во время пребывания в монастыре я расспрашивал его обитателей о северной окраине Тибетского нагорья. Они сообщили мне, что сами в той стране не бывали, но слыхали от искателей золота, ходивших на юг, за Куньлунь, что там залегает весьма высокая, пустынная равнина, покрытая небольшими холмами, на которой, несмотря на скудную растительность, водятся дикие яки и антилопы.

Эта нагорная равнина безлюдна на протяжении 17 дней пути от Куньлуня на юг, но далее, по рассказам ладакцев, приходящих в Кашгарию с караванами, на ней живут люди в черных палатках, имеющие много скота. Никто из этих людей, однако, не проникал в Кашгарию не только теперь, но, по уверению стариков, и в давно прошедшее время, по крайней мере на пространстве между Полу и рекой Бостан-тограк. Точно так же и жители Кашгарии, не исключая и горцев Куньлуня, никогда не отходили далеко от окраинного хребта в глубь Тибета и не посещали кочевьев его обитателей.

Погода в горах Куньлуня во все время моего пребывания в монастыре (с 5 по 10 ноября) стояла великолепная: днем, при совершенно безоблачном небе, дул теплый ветерок с юго-запада, и в полуденные часы на солнце было не только тепло, но даже немного жарко; зато по переходе в тень сразу обдавало холодом. Теплопрозрачность воздуха в ясные дни на больших высотах Куньлуня поистине изумительна, чему, кроме разреженности, способствует еще чрезмерная сухость его. В безоблачные летние дни, когда солнце на таких высотах жжет невыносимо, стоит только укрыться в тень, где через несколько минут наверное почувствуешь холод.

На пятый день возвратились в монастырь мои сотрудники, успевшие осмотреть перевал через Куньлунь. В 8 верстах от монастыря они спустились в долину реки Толан-ходжа, носящей в верховьях название Сарык-туз, и направились по ней вверх на юго-запад. Долина на всем протяжении до вершины перевала доступна для каравана, и движение по ней затрудняется лишь немногими балками на левом берегу реки, в которых, однако, нетрудно разработать отлогие спуски и подъемы. Эта долина ведет на пологий перевал, имеющий незначительный спуск на Тибетское нагорье, и выше истока реки Сарык-туз становится уже бесплодною.

Какова страна к югу от перевала, за Куньлунем, – никто из опрошенных пастухов не знал, потому что ни один из них не переходил через окраинный хребет на Тибетское нагорье.

Ограничившись предварительными сведениями о перевале и прилежащей к нему области Тибетского нагорья, я решил возвратиться в Нию и, перезимовав в этом селении, попытаться весной проникнуть через долину Сарык-туза на Тибетское нагорье, сколько возможно далее на юг от Куньлуня.

10 ноября мы выступили из монастыря в обратный путь и, переночевав в Кара-Сае, направились по старой дороге в Нию. Погода во время обратного следования стояла очень хорошая: Куньлунь на этот раз был ясно виден с дороги, и я мог исправить ошибки в моей маршрутной съемке, произведенной ранее во время легкого пыльного тумана.

17 ноября мы прибыли в Нию и узнали от остававшихся в лагере людей, что во время нашего отсутствия на равнине было всего два ясных и теплых дня, а в остальные дул холодный ветер с северо-востока и господствовал пыльный туман, сопровождавшийся облачностью.

Наша зимняя квартира в Ние была еще не готова, и экспедиции пришлось провести неделю в лагере. Между тем погода с каждым днем становилась холоднее, по временам дул суровый ветер с северо-востока, лужи и малые озерки покрылись льдом; но в ясные и тихие дни термометр около 2 часов все-таки подымался на короткое время немного выше 0 °С.

24 ноября мы переместились, наконец, на квартиру и через три дня вполне устроились в новом жилище. Я с сотрудниками расположился в четырех комнатах, из которых в одной большой, служившей столовой, мы поставили походную железную печь, а в остальных протапливали в холодное время камины. Наши люди поместились в одной обширной комнате, в которой была сложена печь с очагом, а переводчик с препаратором заняли отдельную смежную комнатку. На дворе под навесом была сложена русская печь для печения хлеба, а в одной из надворных глиняных построек устроена баня.