Леонид Млечин - 23 главных разведчика России

Кто-то другой мог бы найти выход – попросить о встрече с американцами. В обмен на информацию американская разведка вытащила бы его из швейцарской тюрьмы и помогла начать новую жизнь.

К тому времени Шлыков прослужил в нелегальной разведке четверть века. Это особая профессия. Ему нравилась эта жизнь. Он окончил московский институт международных отношений в 1958 году, проявил исключительные способности к иностранным языкам и получил приглашение и в военную разведку, и в КГБ. Выбрал ГРУ. Не жалел потом, что отказался от внешней разведки КГБ?

– Нет, не сожалел, – твердо сказал мне Шлыков. – Потом появилась кастовая гордость.

Шлыков получил предложение пойти в нелегальную разведку, дал согласие и был перевезен на конспиративную квартиру, где проходил индивидуальную подготовку – страноведческую и специальную.

Жизнь была интересной и комфортной, хотя пригласить к себе девушку было невозможно. Зато все преподаватели приезжали к нему на дом. И не только преподаватели, но и руководители разведки. За хорошо накрытым столом шли разговоры о предстоящих задачах, о том, что надо служить родине, не жалея себя.

В молодости он был знаком и с Владимиром Васильевым, и Екатериной Максимовой, увлекался балетом и балеринами.

«Они нас снабжали контрамарками на свои спектакли, – с удовольствием вспоминает Шлыков. – Мы устраивали вечеринки и, будучи холостяками, приударяли за девушками. Я как раз в это время вернулся из нелегальной стажировки, во время которой взял в школе танцев в Мюнхене несколько уроков по только что появившемуся на Западе рок-н‑роллу. Так что я выступал несколько раз в роли учителя танцев. Благодаря ГРУ одет я был во все заграничное, что в те годы было редкостью, платили мне неплохо, диплом МГИМО котировался, так что я пользовался определенным успехом у девушек.

К сожалению, период моей дружбы с будущими звездами балета был недолгим. Начальство время от времени предлагало составить список моих знакомых на предмет проверки их благонадежности в КГБ. Приходилось думать о том, что, поддерживая дружбу с кем-либо, я тем самым привлекал к этому человеку внимание «компетентных органов». А так как предупредить об этом я не мог, то получалось некрасиво. Так что мой круг знакомств на протяжении всей службы в разведке был весьма узок».

Шлыкова готовили к командировке в Канаду. Возможно, на всю жизнь. Но 22 октября 1962 года был арестован полковник военной разведки Олег Владимирович Пеньковский, агент американской и британской разведок. За этим последовала чистка внутри военной разведки, больше всего пострадала военная разведка, которую курировал первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Александр Семенович Рогов. Именно он приезжал к Шлыкову и поддерживал в молодом человеке готовность к подвигам. Генерала Рогова сняли с должности и понизили в звании.

– Дело Пеньковского привело фактически к развалу нелегальной разведки, – вспоминает Шлыков. – Глубокая засылка прекратилась. Люди, которые со мной работали, потеряли свои должности.

Шлыкова стали использовать для встреч с бережно охраняемой агентурой военной разведки за границей. На этой службе он провел два с лишним десятилетия.

– Я считаю, что мне очень повезло, – говорит он. – Это была интересная, осмысленная жизнь. Я был очень свободным человеком, ездил за границу, читал западную литературу. Разумеется, я был членом КПСС, однако принимали меня в партию в соответствии с особой секретной процедурой без партийных собраний и других формальностей. У меня были, как положено, три поручителя, подписавших рекомендации в партию, но я не знал даже их настоящих имен. После приема в партию я ни на какие собрания не ходил, а мой партбилет лежал в сейфе начальника политотдела ГРУ, собственноручно проставлявшего в нем отметки об уплате партийных взносов, вычитавшихся из моего денежного содержания.

А в Москве коллеги Шлыкова все-таки уговорили начальника ГРУ Ивашутина не оставлять попавшего в тюрьму офицера без помощи.

Четыре месяца Шлыков провел в следственном изоляторе, прежде чем комиссар полиции принес документ, который он хранит и по сей день:

«Гражданин М. Николаев, швейцарские власти известили Посольство СССР о том, что Вы находитесь в Швейцарии под арестом. Сообщаем Вам, что Посольство СССР в Швейцарии подтвердило Федеральному департаменту иностранных дел Швейцарии, что Вы являетесь гражданином СССР. В связи с этим Посольство берет Вас под консульскую защиту и подыскивает адвоката, который бы защитил Ваши интересы. Посольство запросило также у швейцарских властей разрешения на встречу с Вами представителя Посольства.

Признание Шлыкова советским гражданином изменило ситуацию. Его перевели в кантональную следственную тюрьму в Цюрихе. Там ему устроили встречу с двумя советскими дипломатами. Вот теперь Шлыкову показали ордер на арест, и с этого момента началось официальное следствие. Строго говоря, до этого момента он находился в распоряжении полиции, которая вела дознание.

«Зритель, насмотревшийся голливудских фильмов, где полицейский предупреждает арестованного о том, что он имеет право на адвоката и на молчание, будет недоумевать, почему следствие началось только через полгода после задержания, – вспоминает Виталий Шлыков. – Надо учитывать, что Швейцария – ярко выраженное полицейское государство. Хотя на улицах полицейских, кроме регулировщиков, вы и не увидите, как правило они ходят в штатском. Правда, полицейским государством Швейцария стала по демократически выраженной воле народа… Строго говоря, пока шло дознание, федеральная полиция могла делать со мной что угодно – передать американцам для установления личности, отправить в ЮАР для проведения очной ставки с Герхардтами».

Кантональная тюрьма была лучше. Более просторная камера с паркетным полом, большое окно. Он мог посещать тюремного врача и получать бессолевую диету – у него аллергия на поваренную соль. Посольство перевело на его счет пятьсот франков, и он мог раз в неделю заказывать дополнительные продукты и предметы гигиены и подписаться на местную газету. Теперь он гулял по часу и видел других заключенных, с которыми можно было перемолвиться словом.

Его приговорили к трем годам тюремного заключения – максимум, что могли дать по этим статьям. Срок отбывал в тюрьме Регенсдорф. Работал в библиотеке.

На новый год он получил от благотворительной организации корзину с едой и бутылку безалкогольного игристого вина. В тюрьме он смог играть в футбол, заниматься в тренажерном зале и купить радиоприемник, правда без коротких волн, на которых центр связывается с агентурой. Он отсидел двадцать месяцев и вышел на свободу.