Леонид Млечин - 23 главных разведчика России

На Черноморско-Средиземноморском театре перед морской авиацией ставилась задача:

«Нанесение бомбовых ударов по базам:

• в Черном море – Констанца и Варна;

• в Мраморном море – Стамбул;

• в Эгейском море – Салоники и Смирна;

• в Средиземном море – Александрия, Хайфа, Мальта…

Систематическими ударами по Суэцкому каналу лишить Англию и средиземноморские государства возможности нормальной эксплуатации этой коммуникации…».

К войне с Англией готовились все флоты. 2 апреля 1940 года командующий Северным флотом флагман 2‑го ранга Валентин Петрович Дрозд приказал:

«Вероятным противником на ближайший период считаю Англию и Норвегию, хотя последняя активных действий может и не развивать…».

27 марта 1940 года командующий Черноморским флотом флагман 1‑го ранга Филипп Сергеевич Октябрьский утвердил «План действий ВВС Черноморского флота на 1940 год», в котором говорилось: «Вероятно одновременное выступление против Советского Союза Англии, Франции, Румынии и Турции».

Филипп Октябрьский появился на свет Ивановым, а в 1924 году, когда служил в политуправлении Красной армии, сменил фамилию на более революционную. В марте 1939 года Октябрьский принял под командование Черноморский флот. Он поставил перед авиацией флота задачу – нанести удар по боевым кораблям противника на базах Мраморного флота и в проливе Босфор, а также установить там минные заграждения.

7 мая 1940 года начальник штаба Каспийской флотилии капитан 2‑го ранга Алексеев и начальник разведывательного отдела штаба капитан-лейтенант Головко докладывали своему начальству, что в ближайшее время Каспийское море может стать театром военных действий: «Вероятным противником на театре и его главной силой будет английская и французская авиация».

Именно разведка Каспийской флотилии следила за происходящим на Ближнем и Среднем Востоке. Летчики во всех южных округах получали подробные данные об аэродромах, системе противовоздушной обороны, расположении авиачастей и тактико-технические данные самолетов противника на Ближнем Востоке. В первую очередь изучались Турция, Иран и Ирак.

22 марта 1940 года Штаб морской авиации отправил начальнику разведывательного отдела штаба ВВС Черноморского флота срочный пакет:

«Направляю Вам справку по военно-воздушным силам Турции, Ирана, Ирака, Афганистана. Сопоставьте данные этого материала с данными справочных, высланного Вам 20 марта с.г.

Нанесите обстановку на карту и ЛИЧНО, НЕ ОТКЛАДЫВАЯ, ДОЛОЖИТЕ СВОЕМУ КОМАНДОВАНИЮ. Одновременно потребуйте изучения и нанесения на карту этих данных и от начальников разведывательных отделов бригад, полков и отдельных авиаэскадрилий».

Даже создание советской авиации шло с учетом ожидавшейся войны с Англией. Например, с замечательного штурмовика Ил‑2 убрали стрелка-радиста. Решили, что британские самолеты «Харрикейн» и «Спитфайр» советскому штурмовику не опасны. Британские самолеты имели на вооружении только малокалиберные пулеметы, которые не могли пробить броню кабины Ил‑2 и даже бронестекло.

От знаменитого авиаконструктора Андрея Николаевича Туполева потребовали создать дальний пикирующий бомбардировщик для борьбы с британским флотом. Самолет должен был преодолеть пять-шесть тысяч километров, чтобы появилась возможность наносить удар по британским военно-воздушным базам с советской территории.

Туполев объяснил своим помощникам:

«Война неизбежна. Нашим главным врагом всегда была и остается Англия. Воевать она будет против нас в союзе с гитлеровской Германией и другими странами Европы, но главный враг – Англия.

Главная сила Англии – военно-морской флот. Вследствие этого необходимо создать оружие для борьбы с английским флотом».

На самом крупном советском авиационном заводе № 1 запустили в серию истребитель МиГ‑3. Когда началась война с Германией, выпуск самолета пришлось прекратить. Истребитель был предназначен исключительно для борьбы с британскими самолетами на больших высотах. МиГ‑3 мог подниматься до одиннадцати тысяч километров, а немецкие самолеты летали на малых и средних высотах.

В этот предвоенный год не Германия, а Великобритания считалась главным врагом. Вступившие между собой в союз нацистская Германия, фашистская Италия и милитаристская Япония рассматривались как союзники.

17 июня 1941 года начальник первого управления Фитин отправил в Кремль спецсообщение из Берлина от своих агентов «Старшина» и «Корсиканец»: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью завершены, удара можно ожидать в любое время».

Но разве сам Фитин доверял собственной агентуре, разве он был уверен, что отправляет в Кремль сигнал о том, что война неминуемо начнется? Все советское руководство во главе со Сталиным верило в возможность долговременного сотрудничества с Гитлером. Поэтому в спецсообщениях разведки, которые подписывал Фитин, Сталин видел только то, что хотел видеть. Сообщения разведки о концентрации немецких войск на советских границах, о предполагаемой дате нападения на Советский Союз воспринимались, скорее, как дезинформация.

Сталин однажды пожурил начальника военной разведки Ивана Проскурова:

– У вас душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле этого слова. Разведчик должен быть весь пропитан ядом, желчью, никому не должен верить…

А в чекистском ведомстве недоверию никого учить не надо было.

К началу войны Советский Союз располагал в Германии обширной разведывательной сетью, включавшей агентов в военно-воздушных силах, Министерстве иностранных дел, Министерстве экономики, в гестапо и на оборонных предприятиях.

Наркомат госбезопасности имел нелегальную организацию в Берлине, которой руководили ставшие потом известными антифашисты Харро Шульце-Бойзен (обер-лейтенант люфтваффе, оперативный псевдоним «Старшина») и Арвид Харнак (сотрудник Имперского Министерства экономики, «Корсиканец»). Обладая широчайшими связями, они поставляли в Москву полноценную информацию, которой Фитин мог гордиться. В эту группу входило больше ста человек, которые собирали сведения для советской разведки.

Военная разведка не отставала от политической и располагала нелегальными группами в Бельгии, Голландии и Франции.

Группе Харнака и Шульце-Бойзена в конце мая 1941 года доставили радиопередатчики и системы шифрования. Когда началась война, Москва требовала от агентуры самой свежей информации, и немедленно. Но передатчики молчали.

Шифросвязь с закордонными резидентурами осуществляло 13‑е отделение 5‑го спецотдела НКВД. Существовали огромные сложности в организации связи с нелегалами. Радиостанции, которыми располагала агентура в Европе, были маломощными. Сигнал едва доходил до Бреста, но наступавшие немецкие войска заняли город в первые дни войны.