Бруно Обри - Миллиардеры Ривьеры. Жизнь и нравы самых богатых и знаменитых на курортах Лазурного Берега Франции

Жерар Спинелли может утешать себя тем, что он не единственный муниципальный чиновник, оказавшийся под прицелом у следователя Дюшена. Этот представитель судебной власти заподозрил в преступлениях также семью Рене Вестри, сенатора-мэра Сен-Жан-Кап-Ферра. Следователь хотел больше узнать о том, какого рода отношения связывали Вестри с Лино Альберти. Жена Вестри и две его дочери были по очереди допрошены полицией. Кроме того, полиция провела обыск у него в мэрии, а также обыскала его банковский сейф, в котором обнаружила 400 000 евро наличными. Этого было вполне достаточно, чтобы усилить подозрения следователя, который стремился осветить все остававшиеся в тени обстоятельства босолейского дела. В начале 2010 года бюро сената частично удовлетворило просьбу генерального прокурора о лишении Рене Вестри депутатской неприкосновенности и установлении над ним «ограниченного судебного контроля в форме залога». «Бюро учло отдельные положения просьбы, но не дало верной оценки контексту, в котором они были высказаны, и решило, что просьба об ограниченном судебном контроле в форме залога выглядит достаточно верной и обоснованной», – уточнил этот высокий представительный орган в своем заявлении.

Сенатор в своем интервью газете Aujourd'hui en France/Le Parisien [89]признался, что чувствует себя «несчастным» и «усталым». «Я шокирован тем, что меня связали с делом о коррупции, – сказал он. – То, что происходит с моими близкими, очень тяжело переносить, но моя совесть чиста, и я больше не хочу, чтобы меня обливали грязью. Я знаком с Лино Альберти тридцать лет. Это мой старый друг. Вместе со своей спутницей жизни Шанталь Грюндиг помог мне, когда у моей внучки были проблемы со здоровьем. Сегодня пытаются доказать, что я незаконно создавал благоприятные условия для его строительной компании. Я мэр уже двадцать пять лет, и за это время его предприятие выиграло всего два заказа – на постройку школы и на расширение отеля du Cap совместно с компанией „Буиг“ (Bouygues). Более того, с тех пор как я стал мэром, я ни разу не присутствовал на призывах к представлению предложений. Я не хочу иметь ничего общего с этим, – пояснил он и добавил: – Что касается 400 000 евро, найденных в сейфе, – это часть наследства моего шурина, который составил себе состояние в нефтяной отрасли. Он завещал их моей жене и моим дочерям. Я сам никогда не занимался этими деньгами и даже ни разу не заходил в этот банк». Когда его спросили о создании офшорных компаний, он отверг любые предположения о какой-либо коррупции. «Деньги моего шурина были заблокированы на счете в Швейцарии. Когда мы с дочерями решили разделить наше имущество, я встретился с Лино Альберти, и он подключил к этому разделу одного из своих монакских друзей, финансового советника Сильвио Перлино [90]. Это он создал две компании на Виргинских островах или на Каймановых островах – я уже не помню где. Это был обходной путь, по которому мои дочери могли пользоваться этими деньгами. Что в этом деле есть непорядок с точки зрения налогов – это я могу признать. Но это все-таки нельзя назвать коррупцией».

В заключение он сказал: «Я совершенно не причастен к этому проекту – ни прямо, ни косвенно. Средства массовой информации подняли шум вокруг этого дела и смешивают Шанталь Грюндиг с мафиози. Она – обладательница четвертого по размеру состояния в Европе, а в ее дом на рассвете ворвались полицейские с оружием в руках и в бронежилетах! И мое имя упоминают среди всего этого. Я готов принять все, но чтобы обо мне говорили в связи с коррупцией – никогда, никогда, никогда!» Его адвокат Жан-Пьер Версини-Кампинчи, наоборот, оценил решение сената как «очень благоприятное» и считал, что оно позволило применить к его клиенту «самую мягкую из возможных мер». Адвокат разъяснил, что сенатора не лишили депутатской неприкосновенности, а лишь позволили установить над ним судебный контроль и что, без сомнения, неприкосновенность ему оставили сознательно. Благодаря этому к мэру нельзя применить никакие принудительные меры, в частности, его нельзя задержать.

Вновь став свободным, Жерар Спинелли в конце концов подписал постановление, запрещавшее продолжать строительство, и 3 марта 2010 года официально сообщил об этом компании Vinci. Еще до начала работ, летом 2009 года, мэрия посылала этой строительной фирме «подробно обоснованный отказ», указывая, в частности, на геологические риски. Когда журналисты Франс Пресс спросили мэра, существует ли связь между его арестом и этим постановлением, он ответил только: «Я здесь не для того, чтобы продвигать этот проект, и не для того, чтобы замедлить его осуществление. Я применяю закон».

Это новое дело еще раз показывает и доказывает, что на Лазурном Берегу действительно «невозможно остановить миллионы». Невозможно остановить и жалобы архитектора замка Де-ла-Год, Люка Свечина, который сказал в интервью: «Сегодня деньги поступают скудно» (Point, 8 апреля 2004 г.). По мнению газеты, он жалел о «Прекрасной эпохе» рубежа XIX–XX веков, когда на Берегу отдыхали в летние месяцы русские и английские монархи, а князь Трубецкой приказал построить в парке своего жилища охлажденный грот, где хотел поселить тюленей и пингвинов.

Глава 6

Знаменитые владельцы яхт: быстрые винты

Портовый бассейн для крупных яхт Антиба, расположенный между Каннами и Ниццей, предназначен для крупных яхт. Он находится под управлением Международного яхт-клуба и сам является одним из самых закрытых клубов в мире. Не случайно он совершенно официально носит название «Набережная миллиардеров». В 1984 году первый, кто вложил деньги в финансирование этой набережной богачей, саудовский бизнесмен Аднан Хашоги [91], живший тогда в Каннах, на холмах квартала Калифорния, был награжден медалью почетного гражданина города Антиб. Здесь он держал у причала свою яхту до того, как был вынужден расстаться с ней из-за финансовых затруднений. Яхта называлась Le Nabila (это имя его дочери). В этом скромном плавучем дворце длиной 86 метров были площадка для вертолета, ночной клуб, а на случай, если кому-то будет нужна помощь хирурга, – ультрасовременное операционное отделение. В середине 1990-х годов этот корабль не потонул во мраке забвения и после того, как сменил владельца.

Яхта была куплена Дональдом Трампом за жалкие 48 миллионов долларов, а затем уступлена его банкирам.

Так уже примерно двадцать пять лет (с 1986 года, когда ее торжественно ввели в действие) на этой набережной бьется пульс международного богатства. На ней случайно встречаются друг с другом эмиры и финансовые магнаты. Они прилетают на вертолетах и берут курс на Монако, Канны или Сен-Тропе. Жизнь этого причала скрыта от посторонних и проходит без шума, но у него все же есть своя история, состоящая из анекдотов, которые рассказывают друг другу солидные люди. Самые красивые яхты мира выставляют себя напоказ у этой набережной, словно объявляя о хорошем здоровье своих владельцев (а иногда о впечатляющих превратностях их судьбы). А владельцы соревнуются между собой за превосходные степени в оценках последних подвигов их украшенных мрамором, ониксом, золотом и кожей кораблей. Архитекторы и дизайнеры владельцев соперничают в изобретательности, чтобы снабдить эти звезды моря последними техническими новинками.