Бруно Обри - Миллиардеры Ривьеры. Жизнь и нравы самых богатых и знаменитых на курортах Лазурного Берега Франции

Свергнутый диктатор быстро приспособился к своей новой жизни – золотому изгнанию в роскошных поместьях и шикарных домах. Приехав на Берег, он вместе с женой Мишель и их двумя детьми – сыном Франсу-Николя и дочерью Аней – поселился на вилле Tourillière в Грасе. Эта вилла – поместье, состоящее из четырех построек, одна из которых – дом владельца, площадью в 400 квадратных метров На двух гектарах земли в квартале Аспр, которые занимает вилла, расположились также бассейн, сауна, несколько теннисных кортов и денник для лошадей. Дом (шесть комнат, несколько столовых, несколько гостиных, кабинеты и зимние сады) в то время охранял целый отряд полицейских и жандармов, которые прятались в окружающем его лесу. Даже самолетам было запрещено пролетать над поместьем. Через три месяца хозяин Гаити, по-прежнему находившийся в ссылке, переехал в поместье La Mohamedia в Мужене, принадлежащее миллиардеру Аднану Хашоги. В 1990 году – снова исход из дома: Дювалье и его окружение – жена, двое детей и семь слуг – переселились на виллу La Melika, принадлежавшую дипломату из Кот-д'Ивуара Теодору Демелю, который занимал посты сначала в Бонне, потом в Лондоне. Эта вилла стояла на холме миллиардеров между Каннами и Валлорисом.

Бэби Док жил на широкую ногу: шопинг в Монако, поездки в Сен-Тропе, большие застолья, веселые похождения в Париже, отдых в Куршевеле. БМВ, «мерседес»: бывший диктатор очень любил спортивные машины и выбирал в те дни, как правило, новейшие модели. Каждый раз, когда он ехал куда-нибудь, три автомобиля-седана выезжали и въезжали обратно через внушительные ворота с электрическим управлением, выходившие на большую аллею, которая вела ко входу La Melika – крепкого деревенского дома в неопровансальском стиле, защищенного от посторонних глаз плотной живой изгородью из кипарисов. Когда месье Дювалье выезжал в горы, ему было нужно не меньше четырех машин – одна для одежды, вторая для друзей, третья для обслуги и четвертая – его президентский автомобиль.

Мясо, рыба и так далее. «Пожизненный» президент лакомится, а торговцы продают ему продукты в долг. Правда, надо сказать, что он предоставлял им серьезные гарантии. Кассационный суд даже отклонил иски, которые предъявило бывшему диктатору государство Гаити, желавшее получить назад доллары, накопленные за счет народа этой страны, одной из беднейших в мире, и у народа похищенные. Суд Экс-ан-Прованса, который первым рассматривал это дело, якобы «превысил свои полномочия». Прекрасная формулировка: она избавила «тонтон-макута» от всех препятствий. Конец полицейскому наблюдению, которое иногда становилось ему помехой.

Иммигрант с визой всего на восемь дней прочно обосновывается на Лазурном Берегу и прекрасно чувствует себя во Франции. Но затем в этом на первый взгляд безоблачном небе начинают сгущаться тучи. Отношения между Бэби Доком и его женой Мишель постепенно ухудшаются. Господину президенту приходится предстать перед судьей Граса по брачным делам и выдержать мучительную процедуру развода. Мишель и оба ребенка улетают. И кажется, что вместе с ними улетают деньги. Дело в том, что именно Мишель держала в своих руках тугой кошелек семьи. Каждый месяц она выдавала карманные деньги мужу, детям и остальным членам семейства – братьям и сестре. В любом случае с весны 1992 года в магазинах начинают накапливаться долги по кредитам. Телохранители, дворецкие, сторож, шофер бегут с корабля. Ветер меняется. Двум или трем оставшимся у Дювалье слугам приходится долго ждать зарплату. Плата за жилье, которую он до сих пор вносил до срока, теперь поступает с опозданием. Шофер должен будет, уходя, при расчете забрать с собой «мерседес» как часть положенной ему платы. Место ростбифа и тонких вин на столе занимают гамбургеры и содовая вода.

Собачья жизнь для человека, который привык, покупая себе пачку сигарет, отдавать за нее «Паскаль» – тогдашнюю 500-франковую банкноту. А 31 августа 1993 года кончается срок арендного договора, и тогда деспота хватают за горло. Владелец виллы несколько раз предоставляет ему отсрочку, но затем вызывает ставшего неудобным жильца в суд. Осенью 1993 года суд малой инстанции Канн приговорил бывшего диктатора к уплате «всего лишь» 500 000 франков долга по арендной плате. Бэби Док, оставшийся без крыши над головой, попытался сопротивляться и незаконно остался на вилле La Melika, прячась в тени ее больших кипарисов и стараясь, чтобы о нем забыли. Президента не было дома ни для кого, и в первую очередь для служителей закона, которые выстроились в очередь перед виллой. Его телефон отключен от сети. Американская пресса приходит в движение. В октябре Miami Herald сообщает, что Бэби Док покинул Лазурный Берег. Чиновник с Кэ-д'Орсе заявляет, что ему ничего не известно о месте проживания Дювалье. Жандармы и полицейские из Службы общей информации, когда-то круглые сутки дежурившие возле бывшего диктатора, теперь перестали ходить за ним по следам и потеряли к нему интерес. Только соседи Дювалье по бульвару Супер-Канн опровергают слух о новом побеге, шепотом сообщая, что видели его, но ничего не говорят больше.

Последний из тех верных служителей Дювалье, которым он не платил уже два года, благородно взял на себя роль его покровителя и усердно помогал ему найти новое убежище. Этот человек был знаком с одним из соседей бывшего диктатора – Роландом Миллером, англичанином-риелтором, с которым Бэби Док, вероятно, вел какие-то дела. Роланд Миллер владеет виллой Hamadryade, которая стоит на бульваре Супер-Канн, напротив La Melika и ровно на сорок четыре метра ниже ее по склону. Однажды Миллер дал на время лестницу помощнику президента, и с тех пор они стали друзьями. И вот помощник Дювалье убедил Миллера, чтобы тот поселил у себя на вилле «его друга» – выручил на время, пока тот не построит себе дом в другом месте. Разумеется, помощник не сказал, что «друг» – это его хозяин. То есть Миллер не знал, что на самом деле укрывает в своем доме самого знаменитого обитателя своей улицы, который, как все считали, исчез навсегда. «Я, в общем, был доволен, что в доме будут жить люди: они бы отпугивали воров, отапливали виллу и ухаживали за садом, пока я находился в Великобритании», – рассказывал потом Миллер. Но, обнаружив неоплаченный счет за телефон на 35 000 франков, он забеспокоился. Позже, в начале апреля 1994 года, он узнал, что Бэби Док обнаружен… на его вилле. Миллер сразу же сел в самолет и прилетел на Лазурный Берег и в итоге заключил со своим гостем «джентльменское соглашение»: тот будет платить ему 10 000 франков в месяц. «Я не знал, что он сам будет жить в моем доме, но я доволен тем, что здесь все в порядке», – с облегчением заявил Миллер.

Но если незнакомые бывшему диктатору люди приходят к воротам Hamadryade, желая увидеть Жан-Клода Дювалье, чей-то женский голос отвечает им: «Его здесь нет». В действительности президент, которому нечем заняться, весь день валяется без дела перед телевизором. Он даже предлагает свои услуги соседям и готов «делать что угодно». Вместе с ним в его новом убежище находятся только его мать, Симона Овид-Дювалье, которая раньше жила в Нейи, его два последних слуги и не меньше пяти собак. Роскошной жизни пришел конец. Прощайте, яхты, драгоценности, спортивные автомобили, замок Темерикур, квартира на улице Фош и особняк в Довиле. Даже вида из окон на море и того нет: под новым жилищем Дювалье раскинулся квартал «социального жилья» Валлориса («социальное жилье» – во Франции и некоторых других странах дома, которые сдаются в аренду по низким ценам благодаря государственному финансированию. – Пер. ). Президент, которому больше ничего не продают в кредит, ездит в арендованном «форде-фиеста». Чуть выше стоит вилла La Melika – памятник прошлого великолепия и медленного упадка этого нового бедняка. Ее парк отдан на волю бродяг и случайных прохожих и представляет собой печальное зрелище. Аллеи усеяны мусором: там валяются банки из-под консервов для собак, несколько пустых пластмассовых бутылок и металлические банки из-под напитков. Вокруг бассейна снова выросли луговые травы и одуванчики, вода в нем гниет. Внутри большого дома стоят несколько строительных помостов – признак того, что там был начат ремонт, но его, видимо, не закончили.