Джордж ван Фрекем - Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

Шри Ауробиндо позже напишет о себе, еще раз в третьем лице: «Внутренне он помогал союзникам духовной силой со времен Дюнкерка, когда все ожидали немедленного падения Великобритании и окончательного триумфа Гитлера, и он с удовлетворением увидел, что стремительное победное движение немцев было почти тут же остановлено и ход войны начал поворачиваться в противоположном направлении. Он сделал это, так как видел, что за Гитлером и нацизмом стояли темные асурические силы и что их победа привела бы к порабощению человечества силами зла и к задержке в его развитии, в особенности к задержке в его духовной эволюции…» 389Через несколько дней после событий, которые потом назвали «дюнкеркским чудом», он сказал: «Если Англия сможет победить в войне с Германией, значит, она находится под особой защитой». И в декабре того же года: «[Британцев] спасло божественное вмешательство… Их бы разгромили, вторгнись Гитлер в Англию вовремя, то есть сразу же после падения Франции» 390.

Заслуживает упоминания и то, что Шри Ауробиндо сказал 20 июня, то есть еще до того, как Гитлер завершил свою западную кампанию: «Я думаю, следующая война будет между Россией и Германией» 391. (В марте 1940 года, еще до блицкрига, он заметил: «Гитлер – это большая опасность для России»). 21 июля 1940 года Гитлер впервые объявил верховному командованию о своих планах вторжения в Россию и заявил, что намерен атаковать ее весной следующего года 392. Толанд описывает, как были ошеломлены офицеры, когда генерал фон Браухич поручил им подготовку плана вторжения, получившего впоследствии название план «Барбаросса».

Черчилль

Гитлер не вторгся в Англию, и Великобритания, вопреки ожиданиям, устояла. Причиной тому был один человек: Уинстон Черчилль. Он стал премьер-министром 10 мая, в первый день немецкой атаки. «Черчилль стал для Гитлера не просто противником. Охваченной паникой Европе немецкий диктатор казался чем-то вроде непобедимой судьбы. Черчилль низвел его до уровня силы, с которой можно совладать», – пишет Фест 393.

Перед вторжением Гитлера во Францию, Шри Ауробиндо вскользь заметил, что «Англия довольно ненадежна при ее нынешнем руководстве» 394и что он и Мать ищут подходящего человека. Если у асура был инструмент в одном лагере, то силам света, раз уж они приняли решение активно участвовать в битве, нужен был инструмент в лагере противоположном.

Теперь почти забыто, какими зыбкими в действительности были шансы на приход Черчилля к власти. Дело в том, что у него была репутация сорвиголовы, и на него возлагали ответственность за катастрофу в Галлиполи во времена Первой мировой. Еще недавно, как главный лорд адмиралтейства, он был вынужден отвечать за британские неудачи в Норвегии. Кроме того, его упрямая позиция непримиримого противостояния нацистской Германии шла вразрез с широко распространенным мнением, что можно и уступить, попросить о мире – на что Гитлер охотно согласился бы. Гитлер, казалось, инстинктивно чувствовал, что Черчилль станет серьезным препятствием на пути к осуществлению его планов, и люто ненавидел его. Он называл его «некомпетентным демагогом-алкоголиком», «полуамериканским пьянчугой, которым помыкают жиды», «политической шлюхой», «бесхарактерной свиньей» и многими другими эпитетами подобного рода.

Отдавал ли себе Черчилль отчет в духовной поддержке, которую ему оказывали? В палате Общин 13 октября 1942 года он сказал: «Порой у меня есть чувство – в действительности, очень сильное чувство – вмешательства. Я хочу подчеркнуть, что порой чувствую, что вмешивается некая руководящая рука. Я чувствую, что у нас есть покровитель, потому что мы служим великому делу, и мы не потеряем этого покровителя, если будем служить этому делу верно. И какому делу!» 395Величие общего дела часто находит отзвук в его речах, в которых порой пробивались ауробиндовские нотки: «Вы спросите, в чем наша цель? Я могу ответить одним словом: победа… ибо без победы не сможет выжить… не сможет выстоять тысячелетнее стремление и движение человечества к своей цели». «За ними – за нами, за армиями и флотами Британии и Франции – стоит группа разбитых государств и запуганных наций… которых, если мы не сумеем выстоять, накроет ночь варварства…» «Если мы сумеем устоять [против Гитлера], тогда вся Европа сможет стать свободной и жизнь в этом мире будет продолжать двигаться вперед, к сияющим духовным вершинам. Но если мы падем, тогда весь мир… погрузится в пучину нового средневековья…» «…Надо иметь поистине слепую душу, чтобы не видеть, что здесь, на земле, идет движение к некой великой цели, осуществляется великий план, и нам выпала честь быть его верными слугами» 396.

Шри Ауробиндо назвал коалиционное правительство национального сотрудничества «замечательным правительством». Британский дух сопротивления, который, несмотря на отчаянность ситуации, Черчиллю удалось пробудить, «свел на нет множество опасностей». Еще до того, как 22 июня 1940 года было подписано перемирие немцев с французами и все ожидали, что Гитлер, на волне успеха, переправит войска в Англию, Шри Ауробиндо сказал: «Я не думаю, что вторжение вероятно или возможно», а несколько дней спустя: «Я не думаю, что какая-либо атака [на Англию] вероятна сейчас… Нет, Гитлер не нападет…» После перемирия, когда вторжение казалось неминуемым, Шри Ауробиндо опять взвесил шансы и сказал: «Никто не знает, какие карты у Гитлера в рукаве, но я не думаю, что он может атаковать… Он никогда не взвешивает за или против. Если он получает правильную вдохновляющую мысль, все это не имеет значения… Он постоянно опирался на свои вдохновения и шел вперед, все зависело от удачи. Что касается Франции, Польши и всех других стран, он составлял предварительный план и затем осуществлял его, но что касается Англии – никто не знает, что у него на уме. У него самый оригинальный ум, потому что этот ум не его собственный» 397. Гитлер назначал несколько дат для начала операции «Морской лев», в ходе которой немецкие войска должны были пересечь Ла-Манш, но атака, в действительности, так никогда и не началась.

Операции «Морской лев» должны были предшествовать интенсивные боевые действия люфтваффе Геринга – нужно было уничтожить Королевские военно-воздушные силы вместе с их аэродромами. В том, что экспедиционной армии удалось ускользнуть, а люфтваффе не смогли этому помешать, Гитлер винил Геринга. Теперь у того был шанс оправдаться. Для операции Adlerangriff («Орлиный налет»), которая превратится в «битву за Англию», первую воздушную битву в истории, он использовал все, чем мог располагать тогда: 1039 истребителей, 998 бомбардировщиков и 316 пикирующих бомбардировщиков. Соотношение сил, как позже будет вспоминать Черчилль, было «семь или восемь к одному».