Валентин Бадрак - Стратегии гениальных мужчин

Брюс ясно почувствовал, что должен любым путем привлечь к себе внимание. Чего бы это ни стоило, он обязан приковать взоры окружающих к себе. Но понимая, что одним из необходимых условий для этого должны быть еще знания, он вдруг самозабвенно бросился в водоворот учебы. Он молод, силен, он уже обладает страшным, еще не известным в этом мире и потому таинственным оружием. Отступать – просто трусость, сказал он себе однажды. Тем более что Брюс, хоть и терпел в ранней юности поражения, никогда не отступал. Его невыносимое, стремительное, как ураган, естество предпочло бы смерть отступлению. Другими словами, он всегда был готов к смертельной схватке, но сейчас он еще, кроме того, знал, чего хотел, – пробить себе путь к славе, известности и убедительному успеху. А трибуной для этого всего будет кинематограф, всерьез решил дерзкий изгой Ли.

(5 мая 1818 года – 14 марта 1883 года)

Не ставя под сомнение утверждение Карла Маркса о том, что люди не могут рассматриваться изолированно или в отрыве от их социально-экономического положения, справедливости ради заметим, что социально-экономическое положение, как и весь окружающий мир, тем меньше влияет на отдельно взятую личность, чем большие победы служат ей ориентирами. Великие творцы, живущие идеями, и решительные преобразователи, движимые стремительной параноидальной силой, редко оглядываются на мир и часто берут из него слишком малое, чтобы быть подвластным обществу. «Традиция всех минувших поколений, – писал Карл Маркс, – подобно скале, давит на разум живущих». Он, безусловно, был прав. Но победители заботятся не столько о тяжести, которую предстоит нести, сколько об опыте, который можно использовать. Другими словами, победители скроены по-другому, но эти выкройки – их собственная работа над образом.

Сам Карл Маркс, исследуя социальные проблемы и находясь в оковах зависимости от общества, принадлежал к плеяде титанов, которые с легкостью пренебрегали как законами общественной морали, так и своим социально-экономическим поводком. Внешнее выражение его идей – пятьдесят пять томов работ, служащие подтверждением и наличия маниакальных творческих импульсов, и отсутствия критической зависимости от внешнего мира. Удивительный философ-теоретик, давший в руки предприимчивых последователей страшное оружие воздействия на массы, мрачный ученый, повлиявший на ход истории, неистовый человек, безжалостно рвавший всякие тяготившие его связи и успешно реализовавший основную часть своей идеи. В разные времена он воспринимался по-разному. Бесспорно одно: он добился того, чего хотел. А значит, его жизнь, его опыт могут рассматриваться как путь победителя, создавшего себя и свой альтернативный мир.

Рождение в еврейской семье с устоявшимся религиозными традициями действительно могло стать ощутимой преградой любому начинанию: судьба старшего сына фактически была предопределена – Карл в конце концов должен был стать скромным и богобоязненным городским раввином. Трудно однозначно утверждать, откуда в его характере с раннего детства стали проявляться властные, противоречивые и нередко капризные нотки, но уже к четырем-пяти годам они стали хорошо заметны окружающим. Вполне возможно, что одной из причин такого поведения было его подсознательное стимулирование и провоцирование со стороны членов семьи: Карл не только оказался первенцем, но и имел уникальную возможность в первые годы жизни общаться гораздо больше со снисходительными представительницами женского пола, а не с суровыми и требовательными мужчинами.

Похоже, любя отца, он все же с неприязнью относился к его подобострастной еврейской изворотливости и классифицировал ее не как умение приспосабливаться к сложным условиям бытия, а как обычную человеческую слабость. Он, несомненно, в глубине души осуждал те поступки отца, где родитель беспринципно шел на компромисс с убеждениями: например, когда существование еврея Гиршеля Маркса стало проблематичным, отец-Маркс без смятения в сердце превратился в немца Генриха и не менее легко стал почтительным христианином. Не исключено, что именно это вкупе с осознанием назначения религии как универсального механизма влияния на массы в зрелости предопределило крайне негативное отношение Карла Маркса к вере вообще. Осознав, как легко его родной отец манипулирует святая святых – духовностью – ради обычных мирских выгод, Карл вряд ли проникся к нему уважением. Более того, и само стяжательство отца вызывало у быстро взрослеющего Маркса определенную неприязнь – словно в знак протеста против жилки предприимчивости родителя Карл никогда в будущем не предпринимал активных попыток зарабатывать деньги. Отвергая отцовские уловки, предназначенные для облегчения жизни и приобретения материальных благ, сын становился нарочито прямолинейным и почти выпячивал свои действия, создающие диссонанс с родительскими наставлениями. Хотя броское, а порой и вызывающее поведение в будущем явилось причиной многих проблем, Карл был доволен: как все демонстративные личности, он принимал активное участие в составлении оригинальной мозаики собственного портрета, или, лучше сказать, в создании мифа о себе. Причем этим он вполне осознанно начал заниматься с весьма раннего возраста – уже в первые студенческие годы Карл Маркс старательно отращивал бакенбарды, чтобы его образ был поувесистее.

Он словно все делал против семейной традиции. Несмотря на беззаветную любовь со стороны матери, сын слишком мало утруждал себя ответами на ее ласки. У него рано сформировалась иная система ценностей, и с детства материнская опека вызывала лишь досадное раздражение, с годами переросшее в абсолютную неприязнь. Она всегда суетилась по поводу того, что сам Карл считал неважным: мать была обеспокоена порядком, и вообще отлаженным бытом, и, словно в отместку ей, сын ничуть не заботился об этой составляющей своей довольно беспутной жизни. Отпечаток равнодушия ко второстепенным раздражителям Маркс пронес через всю жизнь. Мать бережливо, даже с ощутимым оттенком скупости относилась к деньгам, Карл, напротив, спускал огромные суммы, не раздумывая и никогда об этом не сожалея. Зато если мать была полуграмотной, то ее несуразный отпрыск отдал безумное количество сил, времени и здоровья, чтобы доказать, что знания важнее начищенных кастрюль. Мать никогда не имела на него ощутимого влияния, а в течение жизни за пределами родительского дома, и особенно после смерти отца, связь с ней угасала, как брошенный старателями костер.