Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1

На этом мы и согласились. Но обе стороны также констатировали, что в конце концов главное – не комбинации контактов и встреч, а существо точек зрения.

Однако сближения позиций четырех держав тогда не просматривалось.

Затем Барух стал вновь расхваливать предложение, которое Вашингтон уже сделал Советскому Союзу и неоднократно его подтверждал.

– Правительству США, – сказал он, – по-прежнему непонятно, почему Советский Союз не хочет принять американскую позицию, суть которой, если говорить коротко, состоит в том, чтобы была создана какая-то международная власть, которая взяла бы под свой контроль атомную промышленность государств. Эта власть должна получать достоверную информацию о том, что атомное оружие не производится и все государства строго выполняют международное соглашение, которое должно быть заключено.

Тогда я спросил Баруха:

– Можете ли вы рассказать, что это была бы за власть и какие полномочия она имела бы?

До этой беседы Барух и его советники – Оппенгеймер и другие – никогда не уточняли, что бы она собой представляла. Не уточняли они и ее конкретных функций.

Было заметно, что подобного рода вопросы являются для моего коллеги трудными. Эти трудности вытекали из того, что Барух и его советники что-то сознательно не раскрывали. Становилось понятным, что им и не разрешено все раскрывать.

Отвечая на некоторые конкретные вопросы, относящиеся к этим двум крупным темам, Барух все же в конце концов сделал прозрачный намек:

– Международная власть, другими словами международный контрольный орган, должна обеспечить полный контроль над промышленностью всех государств мира, занимающихся производством расщепляющихся материалов. Иначе говоря, этот орган должен быть, во-первых, компетентным и, во-вторых, обладать достаточно широкими полномочиями, чтобы исключить всякого рода неожиданности.

Так Барух подтверждал американскую точку зрения, согласно которой контролерами должны быть люди, авторитетные в данной области. А такими людьми, по понятным причинам, являлись, как считали американцы, только представители США. Они являлись экспертами как по вопросам расщепляющихся материалов, так и самого атомного оружия.

– Вам и вашему правительству, – сказал я, – не надо упускать из виду главного – того, что сегодня нас разделяет в вопросе о ядерном оружии. Как поступить с этим оружием и в каком порядке впредь должны приниматься решения по этой проблеме? Такие проблемы следует рассматривать на основе принципа единогласия пяти держав – постоянных членов Совета Безопасности. Совсем недавно этот принцип был закреплен в Уставе ООН. А поскольку сама атомная комиссия является органом, существующим при Совете Безопасности, то на нее указанный принцип тоже распространяется, и от этого Советский Союз не собирается отступать.

Барух выслушал меня и реагировал замечанием:

– С такой позицией США согласиться не могут. Собственно, расхождения в этом тогда в комиссии и были главными. Всякие пропагандистские заявления о какой-то международной власти, которая решала бы все вопросы, касающиеся атомного оружия, да и других атомных проблем, носили производный характер.

В такой наднациональный орган не верили серьезные политические деятели и в самом Вашингтоне. Но для Трумэна с его политикой – держаться подальше от договоренности с Советским Союзом – он подходил, хотя потсдамские решения ориентировали на другой курс.

Если что и добавила «юбилейная» беседа с Барухом к тому, что мы знали об американской позиции, так это определенное желание Вашингтона создать какое-то «всемирное управление» для того, чтобы, кроме США, ни одна страна в мире не вздумала требовать равного с ними положения в этом управлении.

Так все более четко выступала линия Вашингтона на закрепление монополии в области владения ядерной энергией. Такой монополией США тогда уже обладали. Произведенные к тому времени испытания, а также известные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки говорили сами за себя.

Вашингтон продолжал придерживаться этой позиции и впоследствии.

Надо признать, что механизм пропаганды, направляемый официальным Вашингтоном, работал бесперебойно. Непрерывно делались заявления, будто на пути к эффективному соглашению стоит Советский Союз. Ни слова не говорилось о том, что США стремятся закрепить свое монопольное положение в производстве расщепляющихся материалов. Идея создания международной власти, которая фактически являлась химерой, вводила в заблуждение даже некоторых крупных ученых.

Это было хорошо подмечено советскими научными работниками. Именно поэтому появилось тогда письмо четырех крупных советских ученых – президента Академии наук СССР С.И. Вавилова, директора Ленинградского физико-технического института АН СССР А.Ф. Иоффе, директора Института химической физики АН СССР Н.Н. Семенова и директора Института электрохимии АН СССР А.Н. Фрумкина. В этом письме была четко квалифицирована как неприемлемая позиция Вашингтона, направленная на то, чтобы не допустить выгодного для всех держав соглашения о запрещении ядерного оружия.

Письмо Альберта Эйнштейна, написанное в ответ на выступление советских ученых, было опубликовано в нашей печати в апреле 1988 года [11], спустя сорок лет после его получения. Уже тогда, когда он его писал, то вел речь об опасности, которая угрожает всему человечеству.

От беседы с Барухом у меня остался определенно отрицательный осадок, так как ни одной свежей мысли по сравнению с тем, что уже ранее говорилось на эту тему им, его советниками, правительством США, не было высказано. Вашингтон был против соглашения с Советским Союзом.

Характерно, что даже Барух не употреблял выражения «мировое правительство», когда говорил о международном контрольном органе. Эта идея была настолько далека от реальности, насколько далеки были намерения тогдашнего правительства Трумэна от поддержания дружественных отношений с Советским Союзом. А ведь солдаты обеих союзных в войне держав – СССР и США – с объятиями встречали друг друга на Эльбе, когда заканчивалась великая битва против германского фашизма.

Описанная встреча с Барухом является еще одной иллюстрацией тех усилий, которые Советское государство прилагало к радикальному решению проблемы запрещения и ликвидации ядерного оружия в интересах мира.

Сознавал ли Барух, что США предъявляли неоправданные претензии? Не берусь судить. Он внимательно выслушивал разъяснения и доводы, которые приводились с нашей стороны. Но когда Барух начинал излагать официальную позицию, аргументировать ее, то из этого всегда следовало лишь одно: Советский Союз, как и все остальные страны мира, должен просто целиком положиться на «моральный авторитет» США и их миролюбие.