Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1

Я посмотрел на Баруха, его лицо выражало спокойствие, и особых эмоций он, казалось, не проявлял. «Да ведь он плохо слышит, – подумал я. – Что ему весь этот шум?» Барух, как будто отгадав мои мысли, хитро прищурившись, посмотрел на меня, а затем пальцем показал на свой слуховой аппарат.

Некоторое время спустя он спросил:

– Как вам все это нравится?

– Интересно и шумно. – Я старался не обидеть хозяина.

– Сила, ловкость и воля – вот что здесь противоборствует, – сказал Барух. – Кто возьмет верх? – вдруг задал он вопрос.

– По-моему, Джо Луис, – ответил я.

Барух почему-то на это не отреагировал. Сидел и молчал, впившись глазами в потные фигуры боксеров.

Раундов в том бою было немало, так как схватки у профессионалов длятся в три-четыре раза дольше, чем у любителей. В перерывах мы рассматривали публику. Девушки и бойкие молодые люди разносили прохладительные напитки, пиво, орехи в яркой упаковке.

А потом бой Джо Луиса с Билли Коном продолжался. Я тогда подумал, что спорт в какой-то мере антипод, сама противоположность дипломатии. Если в последней должно присутствовать здоровое стремление к компромиссу, то в спорте, и особенно четко это проявляется в боксе, такое влечение отсутствует начисто. Врезать кулаком в перчатке сильнее, чем соперник, сбить его с ног, нанести упреждающий удар, который поверг бы партнера ниц, добиться нокаута, односторонней победы – вот что там важно.

Некоторые американские деятели, вступив в послевоенный мир с атомной бомбой в руках, как бы уподобились боксерам, которые решили, что обладают решающим превосходством. Эти политики пытались наносить на международной арене Советскому Союзу – своему бывшему союзнику «удар за ударом». В их действиях не просматривалось стремление к компромиссу, им нужна была только победа. Явно хотели они стать монополистами в обладании ядерным оружием.

Не знаю, приходили ли Баруху в голову подобные мысли, когда он смотрел на ринг, где страсти накалились до предела и Джо Луис все чаще загонял Билли Кона в угол. Мне приходили.

Бой закончился победой чернокожего боксера. Ее приветствовало большинство публики. Но одна ее часть – меньшая по размерам – была очень недовольна. Люди шикали и рвали какие-то бумажки, бросая их на пол. Барух посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Каково? – как бы говорили его глаза.

– Все очень интересно, – сказал я. – Сила силу ломит, ясное дело.

С тех пор прошло много лет. Но я все еще нередко вспоминаю этот ожесточенный поединок двух взмыленных молодых американцев на ринге и довольно занятную боксерскую стойку Баруха, в которой он в шутку ощетинился при нашей последующей встрече. И это было в определенной степени символично: СССР и США находились в состоянии холодной войны. На международной арене мы парировали попытки Вашингтона в силовой борьбе добиться изоляции Москвы.

В американском спорте, как нетрудно заметить, есть еще один очень интересный, хотя и жестокий его вид – футбол. Правда, играют в него американцы и руками, прорываясь с кожаной «дыней» в «дом» соперника. А ногами играют, только когда надо бить штрафные. Грубость в этой игре господствует надо всем, жестокость – царица бала современных гладиаторов, некоторые из них, несмотря на могучее телосложение, становятся калеками. Как контрастно по сравнению с этим видом спорта выглядят соревнования по таким прекрасным дисциплинам, как легкая атлетика, бейсбол, плавание, гимнастика, теннис, баскетбол, волейбол и, конечно, футбол в нашем понимании, да еще когда в него играют настоящие мастера.

Что касается меня, то в студенческие годы я пробовал играть в футбол. Еще одним видом, в котором я испытывал силы, был волейбол. На любительском уровне среди студентов вроде бы и неплохо получалось. Но по-серьезному и к этому виду спорта я не приобщился.

В годы пребывания за границей меня иногда привлекала игра сильных зарубежных команд. Однако здесь я должен сделать оговорку. В этих случаях мы с женой обычно ходили на футбол, но поскольку советских игроков на поле не было, то я больше наблюдал не за игрой футболистов, а за поведением публики. Особенно мне нравилось смотреть на английских зрителей во время игры.

Когда я был послом в Великобритании, мы, случалось, в воскресные дни в составе небольшой компании выезжали за город. Шутя говорили:

– Едем изучать Англию.

Такие поездки нам нравились. Не успеешь удалиться от Лондона на десяток километров, как обязательно встретишь хорошо оборудованное и ухоженное футбольное поле. Как правило, оно не пустовало. Проедешь еще десять – двадцать километров – опять такое же футбольное поле со всеми атрибутами, которые необходимы для отдыха и занятий спортом.

Бывали случаи, когда мы выезжали километров за семьдесят пять – сто. Тогда нам попадалось по крайней мере с десяток футбольных арен, одинаково хорошо обустроенных и аккуратных. Нередко случалось так. Ставим машину в положенное место, выходим из нее, садимся на скамейки, где побольше зрителей, и наблюдаем за игрой.

Право, было интересно. Мы много раз убеждались в том, что футбол и знаменитая английская выдержка – понятия несовместимые. Нам казалось, что во время игры в футбол англичан кто-то подменял. Непрерывные громкие возгласы, подпрыгивания от радости, похлопывания по коленям соседей – все это обычные сценки на трибунах любого английского стадиона.

Бывал я и на иного рода спортивных соревнованиях.

Не могу не рассказать об одном интересном случае. Однажды мы с женой получили приглашение от имени королевы-матери посетить на юге Англии в городе Брайтоне скачки. С удовольствием приняли приглашение, хотя, по существу, в скачках мало что понимаем. Да и с тех пор наши познания в этом виде спорта не увеличились.

Прибыли в Брайтон. Началось все энергично. Собственно, мы впервые в жизни ощутили, что это за спорт. В нем люди и лошади тесно сотрудничают друг с другом, как будто разговаривают на каком-то понятном только для них языке. Нам сообщили:

– Сейчас будет проявлять свои способности лошадь королевы.

И вот началось. Все шло превосходно. Королева-мать, все, кто был вблизи нее, в том числе и мы, советские гости, готовились аплодировать успеху ее скакуна и пожать королеве руку. Но вдруг, преодолевая последний барьер, лошадь прыгнула и упала. Жокей медленно поднялся. Публика издала какой-то неопределенный звук, что-то среднее между «ах» и «ох». В эту минуту я сознательно старался не смотреть в сторону королевы. Конечно, тоже был расстроен. До нас донеслись слова:

– Королева всплакнула.

Все мы, находившиеся вблизи, и англичане и советские гости, ей сочувствовали.

Так единственный раз в жизни мне довелось наблюдать конноспортивные соревнования.