Андрей Громыко - Памятное. Новые горизонты. Книга 1

Эту трассу – от Красноярска до Чукотки – наши летчики называли «линией Мазурука». Прославленный летчик Илья Павлович Мазурук, Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, широко известен в нашей стране, и особенно на Севере. Он много сделал, чтобы прославить отечественный воздушный флот, летал в Арктику и Антарктику. В свое время участвовал в высадке на Северный полюс четверки папанинцев. Был начальником полярной авиации Главсевморпути.

Разное случалось на этой трассе. В один из январских дней 1944 года в Якутске приземлился американский самолет «либерейтер». На нем летел из Москвы кандидат в президенты США Уэнделл Уилки с сопровождающими его лицами. Сибирь и Север показали свой характер. Американский самолет промерз так, что летчики из ВВС США так и не смогли его завести. Пришлось господина Уилки на Аляску доставлять в советском самолете.

Полет из Вашингтона в Москву только в одну сторону продолжался пять суток. Вот тогда-то я и ощутил впервые воочию, что такое просторы родной земли, взглянул с высоты на сибирскую тайгу. Где-то над Якутией в одном из полетов мы в иллюминаторы видели грандиозный пожар. На многие десятки километров в тайге простиралась ломаная линия огня. Вид таежного зарева не внушал веселых мыслей. «Как на фронте, – подумалось мне. – Там тоже как будто все горит, да еще и гибнут наши люди».

Чукотка, Якутия, Сибирь казались нескончаемыми. По многу часов летел самолет, а внизу была тайга, тайга и тайга.

Последний раз по этому маршруту из Москвы в Вашингтон пришлось лететь в 1944 году. И вот тогда-то мне тоже довелось испытать сюрпризы погоды на этой трассе.

Меня назначили председателем делегации на конференцию по выработке Устава ООН, которая собиралась в Думбартон-Оксе (пригород Вашингтона). В состав делегации входили крупные специалисты в области международного права профессора С.А. Голунский и С.Б. Крылов, известные советские дипломаты А.А. Соболев и С.К. Царапкин, контр-адмирал К.К. Родионов, генерал-майор Н.В. Славин, Г.Г. Долбин, М.М. Юнин (секретарь делегации) и В.М. Бережков (секретарь-переводчик).

Летели без особых приключений до Чукотки. А вот в маленьком поселке Уэлькаль на берегу залива Креста застряли больше чем на сутки. Из-за непогоды взлет нашему самолету не разрешали. Дул невероятной силы ветер, и, хотя на дворе стоял август, холодное дыхание Севера давало себя знать.

Уэлькаль тогда – небольшой поселок – состоял всего из нескольких домиков. Нас проводили в один из них и сказали:

– Если хотите скоротать вечер, можете пойти в кино. Передвижка в соседнем доме. Там сегодня будут показывать военную хронику.

Мы решили пойти, но едва вышли на улицу, как пришлось взяться за руки. До «соседнего» дома оказалось метров двести, и добраться к нему мы смогли, только крепко держась за руки.

Небольшое помещение, где предстоял сеанс и куда мы с трудом дошли, затратив много времени и приложив немало усилий, оказалось переполненным. Там собралось почти все население поселка. На стульях и лавках сидели женщины, дети, старики. Мужчины, как и изо всех других городов, сел, населенных пунктов страны, давно уже ушли на фронт. Война давала себя знать и в маленьком чукотском поселке на самом восточном краю нашей земли.

Пустили сначала хронику. Перелом в войне к тому часу наступил уже давно, и Красная армия шла с боями вперед по всем направлениям. Любой фронтовой эпизод, который показывали с экрана, отражал победу; и это было правдой. Люди с волнением, затаив дыхание, смотрели киноновости. Потом показали очередной военный киносборник – были такие художественные фильмы, которые в годы войны на скорую руку выпускались на алма-атинской киностудии. Один такой киносборник представлял собой три-четыре новеллы о случаях из фронтовой жизни, как правило, незатейливых, но смешных. Враг в них изображался в карикатурном виде. Особой художественной ценности – по понятным соображениям и тем более по меркам сегодняшнего дня – эти фильмы, быть может, и не представляли, но зрители, истосковавшиеся по кино, да еще по такому, которое рассказывало о событиях на фронте, с удовольствием смотрели и их. Так было по всей стране. Да чего греха таить, и в советских посольствах за рубежом тоже. Что же говорить о Крайнем Севере, куда занесла нас судьба и где каждая редкая весточка из Москвы, тем более в виде такой кинокартины, встречалась с повышенным интересом и вниманием! В маленьком зале – его и залом-то назвать можно было условно – царила духота, но ни один из зрителей не покинул помещения. Все досмотрели киноленту до конца.

Обратный путь к дому, где нас устроили на ночлег, оказался еще сложнее. Ветер свирепствовал, буквально сбивал с ног. Мы шли, тесно прижавшись друг к другу. Еле-еле преодолели совсем небольшое, по обычным представлениям, расстояние.

К утру ураган стих. Но вылет нам не разрешили: где-то на трассе, да и на Аляске, еще бушевала непогода. Мы еще на несколько часов застряли в Уэлькале и потому получили возможность ознакомиться с бытом чукчей – народности, которая стала развиваться только при советской власти.

Жили они в домах, и нас, прилетевших из Москвы, где ощущались и трудности с продовольствием, и другие тяготы военного времени, поражало многое. В частности, то, что мужчин, ушедших на фронт, заменили женщины, да еще в таких типично мужских для Крайнего Севера профессиях. Женщины появились и на рыбацких лодках, и на охоте, и в оленеводческих бригадах в тундре. Поразило и то, что, если вся страна жила по карточкам, или, иными словами, на голодном пайке, здесь не ощущалось нехватки в продуктах питания.

Мы побывали в правлении местного колхоза. Его председатель, тоже чукча, оказалось, учился в Ленинграде в Институте народов Севера. Там незадолго до войны врачи обнаружили у него туберкулез и рекомендовали немедленно возвратиться на Чукотку. «Чукотский климат и привычное питание помогут вам выздороветь», – сказали ему. И вот он уже несколько лет возглавлял колхоз.

– Правда, из-за болезни на фронт меня не взяли, – сознался он, – но и сама болезнь не прогрессирует, а отступает. Дома я чувствую себя неплохо.

Он нам рассказывал, как колхоз жил в то тяжелое время, как он проявлял заботу о детях фронтовиков. И главное, как, несмотря на то что мужчин стало меньше, поставки оленины государству не уменьшились. Суда регулярно увозили ее на Большую землю. Свои функции «мясного цеха» советского Дальнего Востока Чукотка исполняла исправно.

В начале 1945 года Москва вызвала меня для подготовки, а затем и для участия в Ялтинской конференции руководителей трех держав.

Через Атлантический океан мне приходилось летать много раз. Но тот полет был, пожалуй, самым памятным. В те годы еще не было современных лайнеров, всепогодных, комфортабельных, надежных, в которых пассажиром пребывать – одно удовольствие. Тогда самолеты создавались с пропеллером или, как его еще называли, винтом, и полет в них вовсе не означал, что путешествующие с полной гарантией долетят до места назначения. Причем вовсе не обязательно воспрепятствовать этому должен противник, хотя и такое случалось. В районе Гибралтара, например, в июле 1943 года в результате диверсии взорвался самолет, в котором погибло почти все польское правительство в эмиграции во главе с генералом Владиславом Сикорским.