Андрей Громыко - Памятное. Испытание временем. Книга 2

Правильно будет отметить, что почти все, кто присутствовал на заседании, когда Хрущев сделал свой доклад, мысленно посылали проклятия в адрес Сталина, а заодно и тех, кто в той или иной степени был его сообщником в проведении политики репрессий.

Конечно, каждый слушавший доклад Хрущева задавал себе вопросы: почему эта горькая правда не выходила наружу ранее? Где причины этого? Ведь существовала же партия. Миллионы людей работали на дело укрепления советской власти, всей страны. Делегаты спрашивали и себя, и друг друга: почему такое могло случиться? Откуда произрастали корни такого человеконенавистничества? Никто тогда не был в состоянии дать точные и обоснованные ответы на эти вопросы. Они и сегодня глубоко волнуют советских людей. Однако один из ответов, пожалуй, самый убедительный, многие давали и в ту пору. Он состоял в том, что была создана и пущена в ход такая иезуитская служба репрессий, которая со всей беспощадностью и в глубокой тайне действовала в угоду диктатору.

Доклад Хрущева разоблачал – и в этом его историческое значение – культ личности Сталина, но в то же время, как известно, оказались обойденными такие страницы истории нашей страны, как насильственная коллективизация в сельском хозяйстве, голод, через который прошел народ в 1932–1933 годах и который унес миллионы жизней.

В докладе не рассматривался вопрос об отношении Сталина к международному коммунистическому движению. Диктатор свою абсолютную власть распространил и на эту сферу. Надо сказать, что на фоне таких крупных международных деятелей, как Георгий Димитров, Вильгельм Пик, Пальмиро Тольятти (в Коминтерне его знали под псевдонимом М. Эрколи), Морис Торез, Бела Кун, Клемент Готвальд, Иоганн Коплениг, Сталин как теоретик выглядел довольно бледно.

Взяв фактически за одни скобки фашизм и социал-демократию, он тем самым нанес огромной силы удар по коммунистическому движению, подорвав основу для сотрудничества коммунистов с социал-демократами в борьбе против надвигающейся войны. Это на деле было услугой фашизму.

История никогда не простит Сталину уничтожения руководящего состава Коминтерна. Коса сталинизма резанула по лидерам Коминтерна. В сталинских застенках погибли такие выдающиеся деятели коммунистического и рабочего движения, как Б. Кун, Г. Клингер, Г. Эберлейн, Ф. Платтен (тот самый, который в 1917 году помогал организовать переезд Ленина из Германии в революционную Россию), А. Барский, В. Костшева, Х. Валецкий, Ю. Леньский (все четверо – основатели и руководители компартии Польши) и многие другие. Уцелели лишь немногие из руководителей Коминтерна.

Арестовывались, проходили через муки, обрекались на смерть руководящие деятели и активисты нелегальных в те годы компартий Австрии, Венгрии, Германии, Латвии, Литвы, Польши, Румынии, Финляндии, Эстонии, Югославии, коммунисты и политэмигранты из Болгарии, Греции, Италии и ряда других стран. Список жертв насчитывал многие и многие сотни фамилий.

«Чистку» рядов Коминтерна и зарубежных коммунистических партий Сталин называл «благодетельным процессом очищения Коммунистического интернационала от оппортунистических и колеблющихся элементов». На самом же деле все это он делал для того, чтобы объявить себя «вождем Коминтерна», единственным толкователем ленинизма. А его суждения предписывалось воспринимать как истину.

В условиях подобного диктата сковывалась инициатива компартий, создавалась серьезная помеха для выработки правильной оценки ситуации как в отдельно взятой стране, так и в мире в целом. Ориентировка на жесткие сталинские установки заставляла подгонять под них лозунги борьбы, что зачастую шло вразрез с создавшимся положением.

Сталинские взгляды на Коминтерн базировались на недоверии к политике рабочего единства и широкого антифашистского фронта, к союзникам рабочего класса. Сталин всегда считал, что эти союзники, будучи попутчиками на определенном этапе, потом в условиях социалистического строя обязательно превратятся во «внутренних врагов», борьба с которыми станет неизбежной. Именно в этом и состояло его догматическое понимание марксизма-ленинизма в противовес творческому, на позициях которого стояли многие видные члены Исполкома Коминтерна.

В 1943 году этот международный центр, созданный Лениным и коммунистическими партиями, Коминтерн, был ликвидирован.

Сталин, разумеется, не имел никакого права принимать решения по вопросам деятельности коммунистических партий других государств. Тем более выносить приговоры руководителям этих партий. Ведь кроме всего прочего они искали в стране Октябрьской революции политическое убежище. Однако вместо него многие нашли смерть.

В докладе Хрущев не давал теоретического обобщения прошедшего периода. Тем не менее сила и убедительность примеров, приведенных в нем, были настолько велики, что всех захватили именно факты.

После окончания доклада делегаты устроили Хрущеву бурную и продолжительную овацию. Никто из зала не выходил. Некоторое время казалось, что участники заседания вообще не намерены расходиться. Но вот наконец они тронулись со своих мест и сразу же стали оживленно обмениваться впечатлениями. В ход пошли жесты, которыми подчеркивалось то, о чем говорилось с таким жаром.

Расходились очень медленно. Каждый хотел поделиться мнением с соседом. Вообще, имело место уникальное психологическое состояние людей. Я видел: делегаты, которые после заседаний обычно спешат по своим делам, едва выйдя из здания, останавливались на кремлевской площади, образовывали группки, горячо обсуждая услышанное.

Мое собственное самочувствие я не мог сравнить ни с чем, что ощущал в жизни. Разве что волнение, которое меня охватило во время и после доклада, уступало, пожалуй, только тому волнению, которое возникло в тот роковой июньский день 1941 года при получении известия о нападении Германии на СССР. Всю ночь после доклада я не мог уснуть. Настолько сильно были напряжены нервы от всего услышанного.

С быстротой молнии весть о докладе с разоблачением культа личности Сталина разнеслась по миру. И никто не мог погасить того огня правды, который был зажжен на XX съезде партии, хотя эта правда была далеко не полной.

Как только закончился XX съезд партии, многое из доклада Хрущева сразу же стало известно у нас в стране, так как присутствовавшие на заседании, где он произносился, приоткрыли его содержание, хотя это и делалось без особой конкретики. Кроме того, вскоре информация о съезде и докладе Хрущева была доведена до сведения всех коммунистов в первичных партийных организациях. Лекторы и пропагандисты выступали перед многочисленными аудиториями советских людей и излагали основное содержание доклада.