Тьерри Мейер - 8 полюсов Фредерика Паулсена. Путешествие в мир холода

«Астролябия» освободилась из ледового плена. Наша экспедиция, ожидавшая на другом конце континента, должна без промедления отправиться в путь.

Остается… пересечь Антарктиду. Мы настойчиво просим у Марка де Кейсера, метеоролога базы, дать нам прогноз погоды. Буря, объявленная в горах Элсуорт, приближается к нашему лагерю. Нужно отправляться без промедления.

23 января. Трансантарктический маршрут позволяет прочувствовать необъятные размеры пустынного материка. Наш «Баслер» не способен пересечь его за один полет – придется делать одну, а то и несколько остановок. Возможны два пути: первый проходит через Южный полюс и франко-итальянскую станция «Конкордия», второй предусматривает только одну посадку на итальянской базе «Марио-Дзуккели». Разгорается небольшой спор: Франсуа Бернар предпочитает второй вариант, позволяющий ему фотографировать крупную колонию пингвинов и тюленей. А вот Жан-Габриэль Лейно, напротив, был бы рад навестить «Конкордию», строительство которой он снимал десять лет назад.

Мы покидаем «Юнион Гласьер». Прощайте, горы Элсуорта.

Однако решение в любом случае остается за пилотом. Оно таково: наш полет пройдет с посадками на Южном полюсе и на «Конкордии». Последняя – одно из самых труднодоступных мест континента, а также одно из самых холодных (минимальная наблюдавшаяся температура здесь –84,4 °C). На «Конкордии» у пилотов будет десятичасовой отдых, положенный по правилам.

Джим Хаффи, пилот, который сопровождал Фредерика Паулсена во многих его путешествиях [84], заканчивает посадку экипажа на борт. Он верен себе: четок, энергичен, приветлив. И это несмотря на то, что он только что узнал про исчезновение «Твин Оттера», пилотируемого Бобом Хисом, в Трансантарктических горах. Джим Хаффи слишком хорошо знает о рисках своей профессии, чтобы понимать, что надежда найти коллегу живым ничтожна, но он не подает виду. (Местоположение останков самолета будет определено через несколько дней. Оно расположено на высоте 3900 метров, и даже спустя год после трагедии никто не сумел до них добраться.

В 10 часов 30 минут самолет готов. Рюкзаки пятерых пассажиров и четырех членов экипажа погружены и зафиксированы в кабине. Погода лучше, чем ожидалось. Прямо перед посадкой на Южном полюсе сквозь мглу появляется перед нами обозначенная вехами взлетно-посадочная полоса, которой мы пользовались две недели назад. Под ледяным ветром экипаж заполняет баки, расположенные в крыльях. Двадцать минут тяжелой работы, и мы снова взлетаем. Пассажиры клюют носом, веки у нас отяжелели. Уже четыре часа полета, а мы все еще далеко от середины пути… Антарктида огромна.

Ветер был благоприятным, и нам хватило пяти часов, чтобы добраться до «Конкордии». Самолет остановился у подножия лестницы, ведущей на станцию. Прием итальянских и французских руководителей радушен, но фотографироваться рядом с самолетом мы не стали – в –38 °C воздух обжигает кожу даже без ветра.

В то время как экипаж отправляется на положенный отдых в обогреваемую палатку, руководители станции хотят показать нам результаты своих исследований. Глаза смыкаются, а наши хозяева предлагают завтрак. Который теперь час на самом деле? Мы покинули «Юнион Гласьер» в 10 часов 30 минут утра по чилийскому времени, добрались до Южного полюса, который живет по новозеландскому времени (шестнадцать часов разницы), прибыли на «Конкордию», на восемь часов опережающую Париж и Рим. В Антарктиде жизнь бурлит в течение одного полярного летнего «дня», длящегося три месяца. Время здесь – абстракция. Посему каждая станция выставляет свои часы в соответствии со страной-опекуном.

Но тяга Фредерика Паулсена к знаниям выдерживает и разницу во времени, и холод. Ступая по скрипящему под ногами снегу, мы отправляемся с визитом на станцию. Жан-Пьер Ривет и Элен Фараджи, сотрудники Национального центра научных исследований Франции, сопровождают нас до телескопа «Астеп», предназначенного для использования при экстремальных температурах. Они готовятся зимовать здесь: их работа – смотреть на звездное небо в течение полярной ночи, чтобы находить экзопланеты. Атмосфера над Антарктидой такая чистая, что ничтожные изменения светимости звезды – то есть свидетельство присутствия планеты на ее орбите – могут быть уловлены с большой точностью. Здесь многое почти как космосе – мы сейчас в том месте Земли, которое больше всего на него похоже.

Чуть поодаль огромная металлическая дверь закрывает вход в вырытый в снегу зал. Эта дверь, гигант из дерева и стали, имеет 6 метров в высоту и весит несколько тонн. Но в ее центре, внизу, есть маленькая дверка, через которую проходят исследователи. Жан-Габриэль Лейно, который не отрывает глаз от видоискателя своей камеры, идет следом за Фредериком Паулсеном и его товарищами в эту ледяную пещеру.

Ценнейшие керны – смысл существования станции «Конкордия». Они хранятся здесь при постоянной температуре –20 °C. Это трехметровые полупрозрачные цилиндры диаметром с большую банку варенья, суммарная длина которых составляла на момент нашего визита 3270 метров. Это архив 800 000-летней истории климата!

Логистика – ключевой момент в любой экспедиции в Антарктику. В начале южного лета на ледовом щите, на полдороге к Южному полюсу, устраивают склад.

Мы находимся на вершине купола С (3230 метров над уровнем моря), на возвышении ледникового щита. Стекание ледника в этом месте ничтожно, и слои льда, в который за несколько лет превращается снег, здесь имеют мощность более 3 километров. А каждый трехметровый кусок керна содержит в себе эквивалент архива климата за тысячу лет.

Посетители, выходя из этой пещеры с научными сокровищами, испытывают легкое головокружение от осознания того, что только что видели тысячи сложенных штабелями веков. Однако наше возвращение к действительности оказалось жестким: раздался мощный приглушенный шум и сразу за ним – крик боли. Только что хлопнула огромная, но плохо зафиксированная дверь. Жан-Габриэль Лейно, все время сконцентрированный на своей камере, был ближе всего. Монстр задел его спину, в клочья разорвав куртку и придавил ему ногу. Жан-Габриэль воет от боли. Все пытаются помочь ему, но дверь слишком велика. Наконец, несчастный оператор освобожден при помощи рычага, а затем доставлен в больницу на станции. Вердикт суровый: тройной перелом малой берцовой кости, перелом большой берцовой кости и вывих лодыжки.