Майя Плисецкая - Тринадцать лет спустя

Семь раз решала новая судья Синичкина столь сложную, неразрешимую задачу. И на седьмой раз решила-таки тяжбу в мою пользу.

Адвокат Олег Евгеньевич Панюков, сообщивший мне об этом, не скрывал в тоне голоса радости.

Ну а я? Есть радость?

Еще жду подвохов. Справа ли, слева. Не знаю. Ведь с «этими ресурсами» тяжбы ныне плохи. Пока телефонные еще «слова-слова». Хочу окончательное решение в своих руках держать. Тогда, может, и обрету радость.

Пора переключиться на мажорную ноту.

Праздников у меня было немало. Имею в виду прежде всего те, что отмечались на сцене моего родного Большого. Праздники юбилейные.

Ясное дело, празднование юбилеев — это в первую очередь вопрос геронтологии. То есть долгожительства. Ну, может, когда ты уже на небесах прогуливаться будешь, вспомнят люди да коллеги что-то совсем круглое. Сто. Двести. Триста. Вот Моцарт прожил на Земле всего 35 лет и десять месяцев. Какая уж тут геронтология. Но как дружно отмечала вся планета Земля его день рождения через 250 лет. Но Моцарт — чудо в единственном экземпляре. А в балете Моцарта пока еще не было. Легенды, гении, талантища были. А Моцарта — нет.

Но справить юбилейную дату в балетном мире принято. И принято тогда, когда юбиляр среди нас. Может, в ложе, может, в партере, может, на сцене.

Пятидесятилетие работы в Большом подробно описано мною в предыдущей книге. Совпало оно тогда с днями антиельцинского путча.

Следующими празднествами в 1995 и 2000 годах были мои округлявшиеся с каждым разом даты. Юбилея 2000 года я уже коснулась выше.

Задавала себе еще в 1993 году вопрос — не звездный ли то час мой?

С каждой датой тонус праздничных вечеров подымался. И не слукавлю, коли в каждый праздник такой я обязательно задавала тот же вопрос себе и своим близким. Щедрину. Не звездный ли то час мой?..

…И вот 2005 год. Теперь сомнений нет. Это и был мой звездный час.

На мою беду, в Большом начали капитальный ремонт. Театр закрыли. Поступали робкие предложения отметить мое восьмидесятилетие в других городах, других странах. Но когда мы были с Родионом на премьере в Москве оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», то в антракте директор Большого театра Анатолий Геннадиевич Иксанов пригласил нас в свой кабинет. На бокал вина. Неожиданно для меня он раздельно произнес:

— Не сбрасывайте со счетов Большой театр, Майя Михайловна. Мы очень хотим отметить вашу дату.

Может, то была реакция его на одно из моих интервью в газете. А может, совпадение?

От желания до даже самых первейших, реальных шагов расстояние всегда гигантское. Но первый шаг кому-то надо сделать. Значит, Большой меня еще не забыл. Помнит. Хочет видеть. Поздравить.

Но ныне в России строят капитализм. Деньги, деньжата, деньжищи… Спонсоры нужны. И в помощь мне пришел случай. Наш мюнхенский друг Семен Блох со своей красавицей женой скрипачкой Ольгой заехал к нам с книгой «Я, Майя Плисецкая…». Надо подписать ее дочери крупного московского банкира. Девочка занимается балетом. Отсюда все и началось.

Один из руководителей «Альфа-банка», Александр Дмитриевич Гафин, входивший тогда в попечительский совет Большого, с энергией и пылом взялся за организацию юбилея. Мне очень хотелось, чтобы художественную часть моего Гала возложил на себя Алексей Ратманский. Гафин сказал, что театр поддержит эту кандидатуру.

И на следующий же день у нас дома на Тверской поздним вечером мы встретились все вместе.

— Обычно говорят — есть идеи. А где взять деньги? Так вот. Деньги есть. Точнее, будут. Какие родятся идеи? — начал с этих слов Гафин нашу встречу.

Леша Ратманский с ходу предлагает:

— Что, если на основе старого «Дон Кихота» сделать эффектное Гала со вставками сегодняшних звезд и даже, например, не пугайтесь, супертрюков шаолиньских монахов?..

Я давно и неизменно симпатизирую и хореографическому таланту Ратманского, и светлой, ясной голове его. Мне довелось выступать с ним в Японии и Финляндии в «Послеполуденном отдыхе фавна» Нижинского. Он поразил тогда меня редким чувством стиля и исключительным артистизмом. Мне даже пришла в голову дерзкая мысль: не превзошел ли Алексей по точности рисунка роли самого создателя «Фавна»? Так графичен, неспешен, затаен был его герой. Я даже отвлекалась от своей партии, так гипнотически приковывал к себе он мое внимание. Так же, верно, как и внимание публики.

А во втором акте теней в «Жизели», когда Ратманский шел с букетом лилий, мне казалось, будто идет он по лесному кладбищу целую ночь. Словно театральные кулисы отсутствовали вовсе. Жутковато даже было. По спине ледяной холодок жег. А как исполнял он на двух моих прошлых юбилейных вечерах баланчинскую «Тарантеллу»…

И всегда убеждал Ратманский меня и как хореограф. Из последних примеров, помимо прелестных филигранных концертных номеров, назову прежде всего искрящийся юмором и задором балет Шостаковича «Светлый ручей». Он по праву принес хореографу мировое признание. И совсем недавняя постановка «Анны Карениной» Щедрина на сценах Копенгагена, Вильнюса и Хельсинки.

Спектакль Ратманский сотворил совсем по-своему, по-ратмански. Изобилие выдумки и фантазии. И все со смыслом, с умом. Осознаешь, что не желание это «порхнуть» по поверхности любовного треугольника. А удавшаяся попытка зацепить глубинный смысл великой книги Толстого.

Для реализации замысла моего юбилейного «Дон Кихота» Ратманский решает привлечь в союзники молодого режиссера Дмитрия Чернякова. Я видела его «Аиду», которая была сделана полемично, но очень убедительно. Режиссер он талантливый.

Что ж, посмотрим, что мне принесет их союз.

Празднество мое было замыслено на самую широкую ногу. «Фестиваль в честь Майи Плисецкой» открылся тремя спектаклями Большого балета на Новой сцене театра. Мои спектакли, в которых я танцевала долгие, долгие годы. «Лебединое озеро» с Надеждой Грачевой. «Дон Кихот» с Марией Александровой. И наконец, моя любимая «Кармен-сюита», специально возобновленная Альберто Алонсо по сему торжественному поводу. Премьеру исполнила Светлана Захарова.

В один вечер с «Кармен-сюитой» впервые предстала перед московской публикой новейшая работа Ратманского «Игра в карты» Стравинского. Как хорошо соседствовали две эти постановки! Одна оттеняла другую. Контрастировала с ней. Спорила. А еще через день «Гала Дон Кихот» на сцене Кремлевского дворца. В постановке Ратманского и Чернякова.

И в те же дни в Манеже открылась выставка моих фотографий. Роскошная, богатая выставка.