Катрин Панколь - За глянцевым фасадом

Но Джеки до всего этого нет дела. Она свободна и вправе жить как хочет. До свидания, клан Кеннеди! До свидания, Дженет Очинклос с ее высокомерно-недовольным взглядом! До свидания, журналисты с их бреднями: она вышла замуж за самого богатого, самого могущественного человека в мире. И теперь ей нечего бояться. Она опять видит сон, и в этом новом сне рядом с ней — новый папа. Ей надо наверстать пять потерянных лет, полных горя и обиды. Она свободна! Свободна! Свободна! Ари — человек занятой, ему некогда сидеть возле нее, вздыхать и держать ее за руку. Он умеет насмешить, очаровать. «Он красив, как Крез», — говорила Каллас. А узнав о его женитьбе на Джеки, сказала: «Джеки наконец нашла дедушку для своих детей».

«Каждый день телохранители детей внимательно изучают письма с оскорблениями, которые пачками приходят ей на Пятую авеню. Телевизионные комментаторы осуждают ее за жадность. А в одной газетной передовице бывшую Первую Леди обвинили в «измене родине», — вспоминает Дэвид Хейман.

У нее найдутся и защитники, например, Ромен Гари. В журнале «Elle» будет опубликовано его проникновенное выступление в защиту новоиспеченной мадам Онассис. Вот отрывок из этой статьи: «Случай Жаклин Онассис взволновал меня, потому что он высвечивает один из самых любопытных аспектов нашей цивилизации: при помощи средств массовой информации на потребу общественному мнению создаются мифы и лубочные картинки, часто не имеющие почти ничего общего с реальностью. Та Жаклин Кеннеди, о которой говорил весь мир, никогда не существовала. Жизнерадостная девушка из высшего американского общества, она вышла замуж за молодого человека из той же среды, красивого и несметно богатого, который «оказался» — я настаиваю на этом слове — также и политическим деятелем. На момент, когда они вступали в брак, сенатор Кеннеди был больше плейбой, чем политик. От нее требуют, чтобы она была образцовой вдовой и до самой смерти хранила верность трагическому величию семьи Кеннеди. Людям всего мира, стосковавшимся по красивым историям, ее супружеская жизнь задним числом представляется безоблачным счастьем, которое разбил жестокий рок. Верность покойному, верность клану Кеннеди, верность лубочной картинке, созданной нами для нас же самих. Ради нашего морального удовлетворения мы требуем от нее, чтобы она была «на высоте». Как же мы любим требовать образцового поведения от других. Этой маленькой маркизе захотелось послать к черту тех, кто уже не ходит в театр на Расина и Корнеля, зевает над Шекспиром, но зато упивается «красотой великих несчастий». Конечно, в этой истории есть и Онассис. Почему именно Онассис? Первым делом позвольте признаться — mea culpa [17] Моя вина (лат.). , — что я не испытываю к Онассису того благородного презрения, какое сейчас с удовольствием демонстрирует весь мир, возможно, потому, что это дает людям чувство превосходства над владельцем миллиардного состояния. Тем не менее, уличный продавец сигарет, босиком пришедший из Турции и ставший миллиардером, нравится мне больше, чем папенькин сынок, примкнувший либо не примкнувший к «движению протеста», или даже лорд, которого отцовские связи и сила традиции вознесли к вершинам власти, на место, «которое принадлежит ему по праву». Мы не вправе судить о человеке, основываясь только на том, что он беден, или на том, что у него миллиарды. Все мы в известном смысле «выскочки»: по крайней мере, те из нас, кто хоть как-то распорядился своей жизнью. Да, конечно, наш грек был, или до сих пор остается, владельцем казино в Монте-Карло, но ведь князь Ренье и его предки также были владельцами этого заведения. Что вы делаете, если вы — очаровательная маркиза, обожающая солнце, море, путешествия, мечтающая сбросить с себя бремя забот, а главное, главное! — до смерти уставшая от греческой трагедии? Вы становитесь женой грека без трагедии. Возьмите такие понятия, как величие Истории, миф, кровопролитие, серьезность, и попробуйте найти для них прямую противоположность: более чем вероятно, что такой противоположностью как раз и окажется Аристотель Онассис. Когда-то вы жили в тени очень могущественного человека: теперь вы выбираете не менее могущественного человека, который будет жить в вашей тени. Первый муж никогда вас не баловал, у этого блестящего человека были другие заботы. А на сей раз вы выбрали мужа, который бросит свое громадное состояние к вашим ногам, чтобы вы стали апофеозом, нежданным, немыслимым триумфом в жизни «выскочки». Из нашей очаровательной маркизы он сделает настоящую королеву…»

Спасибо вам, Ромен Гари. Спасибо Пьеру Сэлинджеру, написавшему Джеки, что «она никому не причиняет вреда и может делать то, что считает нужным». Спасибо Элизабет Тейлор, заявившей: «Я считаю, что Ари очень милый и очень внимательный. И думаю, что Джеки сделала превосходный выбор». Спасибо Этель Кеннеди, приславшей поздравительную телеграмму, которая заканчивалась словами: «Ари, у вас нет младшего братика?»

И конечно же спасибо старому Джо: узнав о предполагаемом браке любимой невестки со старым пиратом (чем-то неуловимо похожим на него самого), он приказал перенести себя в квартиру Джеки и там, парализованный и лишившийся речи, на их условном языке дал понять, что благословляет ее!

Разве богатство не может тронуть наше сердце, как его трогают красота или ум? В журналах полно репортажей о «выдающихся личностях», — хотя никого из них, по большому счету, личностью назвать нельзя, — и фотографий этих людей с красивыми невыразительными лицами, которые приводят женщин в экстаз. Джеки к ним равнодушна. Правда, она в 20 лет отстояла огромную очередь, чтобы увидеть своего кумира, но вы помните, как его звали? Уинстон Черчилль! Пища, которая требуется нашему воображению, нередко бывает странной, а порой и неудобоваримой. Колетт сказала однажды: «Мне так не хватает недостойного мужчины». Чтобы заставить сердце Джеки биться чаще, нужны не молодость и красота, а богатство и могущество. Можно ли осуждать ее за это?

Впрочем, кто сказал, что в начале этой истории между ними не вспыхнуло настоящее чувство? В сущности, никто не заставлял ее выходить замуж за Ари. Если она это сделала, если она пренебрегла общественным мнением, нанеся ущерб своим детям (что ей отнюдь не безразлично), значит, она сама этого очень хотела и предпочла уступить этому неистовому и необъяснимому желанию, а не сопротивляться ему.

Ларри Ньюман, журналист и сосед Джеки по Кейп-Коду, однажды увидел, «как они идут по улице, взявшись за руки, выделывая какие-то танцевальные па, играя, словно дети. Я видел, как они обедают — рыба на гриле и шампанское, — и мне показалось, что они вполне счастливы. Я подумал: «Это же здорово — наконец-то она нашла человека, с которым может разделить жизнь». Ходили упорные слухи о деньгах, полученных ею в результате брака с Онассисом, но я всегда считал, что эти двое действительно влюблены друг в друга. Он производил впечатление сердцееда, знающего, как найти подход к женщине».