Катрин Панколь - За глянцевым фасадом

Такие истории наверняка случались с ним часто.

Джеки зорко наблюдает за ним. Отправляет его на консультацию к психиатру, выговаривает за плохие отметки, переводит в другую школу, не позволяет стать актером и заставляет закончить юридическое образование. Потом у него возникает желание посмотреть мир, и он на год уезжает в Индию. Джон с его мягким характером не перечит матери. Что бы он от нее ни услышал, он неизменно любит и уважает ее. Они связаны навсегда — Джеки, Джон и Кэролайн. Это трио станет самым прочным и самым важным завоеванием в ее жизни.

Умудренная годами, Джеки как будто исцелилась от душевных бурь. Она богата. Она все еще красива: когда она входит в гостиную, мужчины не могут оторвать от нее глаз. Но ей это безразлично. Она обрела спокойствие и, как говорил Вольтер, «возделывает свой сад». По-прежнему заботится о том, чтобы люди не забыли Джона Кеннеди, торжественно открывает в Бостоне библиотеку, которая носит его имя.

Всякий раз, когда она появляется в обществе с мужчиной, говорят, будто это ее очередной любовник. Но менять любовников — это не для нее.

Последнего мужчину в ее жизни будут звать Морис Темпельсман. Они проживут вместе четырнадцать лет.

Он ее ровесник, нажил состояние торговлей бриллиантами. Они знакомы с давних пор, когда он работал у президента Кеннеди советником по африканским делам и вместе с женой часто бывал в Белом доме. Сначала он был просто другом Джеки, консультировал ее по финансовым вопросам (он увеличил ее состояние в десять раз), потом стал ее возлюбленным и компаньоном. Бельгиец, родившийся в Антверпене, Морис разговаривал с Джеки по-французски. Это еще больше сближало их и, что было немаловажно для Джеки, вносило в их отношения европейскую ноту.

Люди называли его «Онассисом для бедных», но Джеки не обращала на это внимания. «Я восхищаюсь Морисом, его волей и его успехами, и всей душой надеюсь, что моя известность не оттолкнет его от меня». Маленький, тучный, лысый, он курит сигары, коллекционирует произведения искусства и, словно фокусник, делает из одного миллиона десять. У них общие вкусы, они катаются на лодке, совершают морские путешествия (хотя рядом с «Кристиной» их яхта кажется просто шлюпкой под парусом), беседуют о литературе и искусстве, слушают оперы, ужинают в маленьких ресторанчиках, не вызывая шумихи. Он окружает ее лаской и вниманием. Конечно, он не так красив и не так знаменит, как Джон, не так влиятелен и не так неотразим, как Ари, — ну и пусть! С ним Джеки познает иное счастье, нежное и простое.

Некий наблюдатель, пожелавший остаться неизвестным, был потрясен, встретив ее однажды в обычном кафе, «забегаловке, где подавали гамбургеры. Она сидела за стойкой! И читала «Нью-Йорк Мэгэзин». На ней был серо-бежевый непромокаемый плащ, и она ела сандвич».

Ей за пятьдесят, и она, по-видимому, примирилась с жизнью и с людьми. Обрела душевное равновесие, нашла свое счастье, не омраченное даже тем обстоятельством, что Морис Темпельсман женат и супруга не дает ему развода. Он живет с Джеки, сопровождает ее в путешествиях, выезжает с ней в свет, Кэролайн и Джон привязались к нему. У нее наконец-то есть нормальная семья.

Последние годы жизни Джеки пройдут спокойно. Иногда ей, правда, еще приходится сражаться с фотографами, которые преследуют ее по пятам, и с фирмами, которые без разрешения используют фото- и телекадры с ее изображением. Как и прежде, она не желает, чтобы кто бы то ни было совал нос в ее дела, и яростно отстаивает свое право на неприкосновенность частной жизни. Она не простила тем, кто ее обидел. Такой уж у нее характер: однажды поняв, что ее предали, она будет помнить это до конца. Ее изумительная память хранит всё, и в особенности — нанесенные ей оскорбления.

Она установила для себя удобный ритм жизни. Встает в семь утра и час прогуливается в Центральном парке с Морисом Темпельсманом. «Я видела ее в парке каждый день, — рассказывает нью-йоркская приятельница Джеки. — Она была одета кое-как, укутана в шали и шарфы, поверх всего — старая куртка, на голове берет. Ее можно было принять за бродяжку, но лицо у нее при этом сияло от счастья, и даже в таком странном наряде она казалась красивой и не похожей ни на кого…»

Потом она переодевается и едет на работу. Она уже вполне освоила профессию редактора, выпускает фотоальбомы, книги по истории, биографии знаменитостей, американские и переводные романы. Она готова встречаться с авторами в любое время и с каждым разговаривает так, словно перед ней — восьмое чудо света. Это не притворство: она действительно умеет слушать, ей нравится узнавать новое.

Когда у тех, кто ей дорог, случается беда, она без промедления спешит на помощь. «На Джеки всегда можно было положиться в трудную минуту, — рассказывает ее подруга Сильвия Блейк. — Бывало так, что она подолгу не давала о себе знать, но, если вдруг что-то случалось, она тут же оказывалась рядом. Когда в 1936 году умерла моя мать, Джеки стала часто навещать меня. Невозможно было быть более ласковой, внимательной, любящей и тактичной, чем она…»

Когда у Дженет Очинклос обнаруживается болезнь Альцгеймера, Джеки, забыв старые обиды, занимается ее лечением, терпеливо ухаживает за нею.

Джеки становится бабушкой: у Кэролайн родились трое детей — Роз, Татьяна и Джек. Она с удовольствием возится с внуками. Раз в неделю забирает их на целый день, гуляет и играет с ними в Центральном парке. Она проводит с ними отпуск в доме, который купила (и самостоятельно обставила) на острове Мартас Виньярд. «Мой домик, мой чудесный домик», — в восторге повторяет она.

О счастливых людях мало что можно рассказать, и Джеки в этом смысле — не исключение. Нет больше прекрасного принца, который пробудил бы в ней мечты и заставил бы страдать, нет больше убийц, притаившихся в засаде, нет больше ни злых языков, осуждавших ее без всякой жалости, ни порочащих слухов и сплетен, имевших целью загубить ее репутацию.

В феврале 1994 года шестидесятичетырехлетняя Джеки, все еще красивая и обворожительная, узнаёт, что у нее рак лимфатических желез. Она ложится в больницу, проходит курс химиотерапии, затем, когда становится ясно, что болезнь неизлечима, просит отпустить ее домой. И составляет завещание, которое американский экономический журнал «Форбс» назовет образцовым. Она никого не забыла: в завещании упомянуты все, кто любил ее, все, кто служил ей. Свое имущество она оставляет главным образом Джону и Кэролайн, однако часть его достанется племянникам и внукам, а еще — фонду Кей-Джи (от «Кэролайн» и «Джона»), который будет финансировать «различные проекты, имеющие целью духовно возвысить человечество или облегчить его страдания». Таков был ответ Принцессы тем, кто при жизни называл ее жадной и эгоистичной!