Владимир Голяховский - Это Америка

Розе до слез хотелось услышать что-нибудь о Саше.

— А как их сын? — вырвалось у нее наконец.

— Сын?.. О, да, отец писал мне, что сыну трудно было поступить в медицинский институт. Но теперь он, кажется, студент.

Роза покраснела, но все-таки решилась:

— Если будете им писать, передайте привет от семьи Штейнов из Саранска. А Саше передайте привет от Розы. Это я Роза.

Мужчина понял ее смущение, повторил с улыбкой:

— Так значит, привет от Розы?

— Да, от Розы. Пожалуйста, не забудьте, — в голосе ее звучала мольба. — А могу я попросить ваш номер телефона?

— Дай ей наш номер, — разрешила жена, — мало ли какие у них возникнут просьбы и вопросы.

Это были Руперт Лузаник и его жена Соня. После третьего отказа Руперт буквально впал в отчаяние, из него как будто вытекла вся жизненная энергия. Зато в Соне произошла большая перемена: из робкой и слабой жены мужа она превратилась в агрессивную и напористую активистку. Муж говорил про нее: «Чижик превратился в ястреба». Она поддерживала контакты с корреспондентами западных газет, писала просьбы американским сенаторам, давала людям на «горке» советы громким твердым голосом.

Руперт написал Розе номер телефона и спросил:

— Так вам нужен вызов из Израиля? Это не так трудно. Если хотите получить его быстрей, поезжайте в Малаховку по Казанской железной дороге. В Малаховке найдите Мойшу Парфенова, он многим помогает. Скажите, что вы от доктора Лузаника.

— Ой, спасибо! Я запомню. А кто этот Мойша?

— Верующий. Вообще-то он женился и взял фамилию жены Фурштейн. Но его там больше знают как Мишу Парфенова, вам сразу скажут, как его найти.

Мойша — Миша, русский парень, который после женитьбы на еврейке стал Фурштейном, сидел в комнате, читал тору и молился. Сначала он подробно расспросил Розу, от кого она узнала про него, а услыхав имя доктора Лузаника, неожиданно спросил:

— Вы хотите принять иудейскую веру?

— Нет, что вы! Отец у меня, правда, еврей, но неверующий.

Мойша покачал головой:

— А я вот был русским, а потом принял иудейскую веру и очень счастлив.

— Да?.. Мы просто хотим переехать в Израиль, нам нужен вызов.

— Раньше в нашей синагоге раввином был мой хороший знакомый. Когда мне делали обрезание, он был моим сандаком [23] Сандак — в иудаизме аналог крестного отца. .

Услышав про обрезание, Роза покраснела и опустила глаза. А он продолжал:

— Этот раввин уехал в Израиль и теперь организует оттуда приглашения по моей рекомендации. У вас пятьсот рублей есть? Хорошо, дайте точные паспортные данные на всю семью.

Он переписал данные в какой-то большой журнал. Роза удивленно протянула:

— О, у вас тут целая контора.

— А что? Я всем помогаю. У меня это налажено: через месяц в вашем почтовом ящике будет приглашение.

Отдавая деньги, Роза подумала: «Помогать-то помогаешь, но и себя не забываешь».

В Саранск она вернулась победительницей:

— Я все сделала — будет приглашение. Мне за пятьсот рублей помог один молодой еврей. То есть он был русский, а стал еврей, был Миша, а стал Мойша. Он сказал, что ему даже обрезание делали.

— Фу, какие ты гадости говоришь, — возмутилась Маруся. — А гречку и сахар привезла?

Роза со смехом обратилась к отцу:

— Папа, он советовал мне в иудаизм перейти. Но я, конечно, отказалась.

— Без этого обойдемся, — проворчал Михаил.

Вскоре пришло приглашение, а потом и разрешение на отъезд — в провинции разрешали быстрее. Михаил договорился о продаже дома с огородом, но деньги брать с собой не разрешали, да и рубли за границей все равно ничего не стоили. Он сказал жене и дочери:

— Ну, бабы, поезжайте в Москву, покупайте себе на всю катушку одежу дорогую, какую хотите. И мне чего-нибудь присмотрите.

Маруся с Розой отправились в столицу и три дня с раннего утра до позднего вечера бегали в ажиотаже по магазинам. Вечером приходили, груженые свертками и коробками. Хозяева удивлялись:

— Что это вы как с цепи сорвались, все закупаете?

Пришлось открыться, сказать, что уезжают в Израиль. Маруся плакала, рассказывая, а Роза смеялась от радости.

Она позвонила своим новым знакомым — Руперту и Соне Лузаник. Подошел он.

— Алле, здравствуйте, это Роза говорит, Роза Штейн. Помните? Вы посоветовали мне, как вызов из Израиля получить.

— Роза? Да, помню вас, симпатичная девушка, которая знала Глинских.

— Да, та самая. Мы получили разрешение на выезд, спасибо вам. Я хотела у вас попросить адрес Глинских в Нью — Йорке.

— Получили разрешение? Поздравляю. А нам опять отказали. Зачем вам адрес Глинских?

Роза с готовностью соврала:

— Родители хотят им написать.

— Понимаете, они купили дом, переехали. Я еще не знаю их нового адреса. Если будете в Нью — Йорке, вам в еврейской организации скажут.

— Да? Спасибо вам за совет и за всё. А вы обязательно получите разрешение, обязательно!

Михаил велел Марусе отдать нерастраченный остаток денег ее родне — старикам родителям и братьям с сестрами. Деньгам они обрадовались, но никак не могли взять в толк, зачем их Маруся едет в еврейскую страну Израиль.

— Не уезжай, дура, не будет тебе там счастья, — говорили они.

Но она уперлась, как в молодости, когда выходила замуж за еврея Мишу:

— Что ж мне, с мужем разводиться прикажете, что ли?

— Говорили мы тебе, когда девкой была, — не выходи за еврея.

— А мы вот уже четверть века живем душа в душу. И расставаться со своим Мишей я не собираюсь.

Перед отъездом Михаил зарезал хряка, накоптил сала, наловил рыбы и тоже накоптил, а потом все крепко упаковал. При проверке багажа таможенники не хотели пропускать его заготовки и даже собрались реквизировать баян, но Михаил знал, как действовать: дал каждому по триста рублей, и всё к вывозу разрешили.

Штейны прилетели в Вену в тяжелое для Израиля время. По всему миру разнеслась весть: арабские террористы захватили самолет французской авиакомпании Air France, летевший из Тель — Авива в Париж. Повисло напряженное ожидание — что произойдет дальше? В аэропортах опасались новых терактов, поэтому полеты в Израиль временно задерживались.

Штейны отличались от других беженцев — евреев. Михаил, крепкий мужчина в рабочей куртке и сапогах, был похож на сильного русского мужика, к тому же за плечом у него висел баян в футляре. Представительница израильской организации подошла к ним, посмотрела на него и его миловидных Марусю и Розу и спросила с некоторым удивлением:

— Шалом. Это вы Михаил Штейн с женой и дочерью?

— Точно, те самые, — добродушно ответил он с волжским акцентом.

— Куда вы хотите ехать — в Израиль или в Америку?