Евгений Примаков - Встречи на перекрестках

Скажу абсолютно искренне: сроки нахождения в кресле министра надо мной совершенно не довлели, более того, мало меня трогали. За всю свою жизнь, работая в разных должностях – и по многу лет, и в течение месяцев, – я никогда не ощущал себя «временщиком». Перейдя в МИД, также настроился на настоящую работу. Считал, что «стратегический заряд» должен быть отражен и в моем выступлении, и в ответах на вопросы на первой пресс-конференции.

Во вступительном слове я сказал о некоторых приоритетных задачах внешней политики России:

«Первое.Создание наилучших внешних условий, благоприятствующих укреплению территориальной целостности нашего государства.

Второе.Укрепление центростремительных тенденций на территории бывшего СССР. Естественно, речь не идет и не может идти о возрождении Советского Союза в том виде, в котором он существовал. Суверенитет, полученный республиками, необратим. Но это не отрицает необходимости интеграционных процессов, в первую очередь в экономической области. За ними будущее.

Третье.Стабилизация международного положения на региональном уровне. Мы добились больших успехов в стабилизации международного положения на глобальном уровне, совместно победив – я хочу особо подчеркнуть, что здесь нет победителей и побежденных, – холодную войну. Теперь дело за урегулированием региональных, межнациональных, межэтнических и межгосударственных конфликтов. Российская внешняя политика будет делать для этого все возможное, и в первую очередь на территории СНГ и в югокризисе.

Четвертое.Развитие плодотворных межгосударственных отношений, препятствующих созданию новых очагов напряженности и особенно распространению оружия массового уничтожения. Эта проблема – наиважнейшая».

В свете процитированного мною У. Сафайра не было удивительно, что первый вопрос, заданный журналистом, касался «опасений относительно возможности перетекания кадров из «Ясенева» на Смоленскую площадь». Пришлось ответить так: «Я думаю, что на Смоленской уже есть кадры из «Ясенева». Больше перетекать не будут».

Из ответов на другие вопросы я бы выделил следующие, так как они легли в основу той практической линии, которая начала сразу же продвигаться.

Вопрос.В связи с той дискуссией, которая ведется в парламентских кругах России вокруг Договора СНВ-2, каково ваше отношение к скорейшей ратификации этого документа?

Ответ.Я – за ратификацию Договора СНВ-2. Он действительно чрезвычайно важен для нашей страны. Однако мне хотелось бы отметить, что в конгрессе Соединенных Штатов ведутся разговоры по поводу возможности отступления от Договора по противоракетной обороне (ПРО). Это для нас неприемлемо. Мне кажется, что нужно во время моих первых контактов с американскими представителями еще раз поставить вопрос о том, что Договор по ПРО должен быть сохранен в неприкосновенности. Во многом от этого зависит и ратификация Договора СНВ-2 в нашей Думе.

Вопрос.Ваше назначение вызвало довольно настороженное отношение в средствах массовой информации США, если не сказать больше. Как бы вы могли это прокомментировать?

Ответ.Мне бы очень не хотелось быть персоной нон грата для общественности США. Действительно, я считаю своей главной задачей активизацию работы МИДа по защите национальных интересов России. Но это, с моей точки зрения, не входит в противоречие с другой целью – развитием отношений с США как с государством, которое обладает значительной силой, значительным влиянием в мире. При этом Россия будет развивать отношения и с другими странами. Мы бы хотели быть друзьями со всеми, но эта дружба должна базироваться на прочном фундаменте равноправия, обоюдном признании и ненарушении интересов друг друга.

Вопрос.В последний год политика правительства была направлена на большой экспорт топливно-энергетических ресурсов. Может ли это сказаться на внешней политике?

Ответ.Одна из задач внешней политики – способствовать экономическому развитию своей страны. И если экспорт или другие виды экономической деятельности служат благосостоянию России, то, естественно, внешняя политика будет стре-) миться создать условия, максимально благоприятные для этого.

Вопрос.Вы сказали, что политика должна быть более активной. Что это означает применительно к странам Центральной Европы, и в частности к Польше? Какая активность имеется в виду?

Ответ.Конечно, не посылка танков. Если у вас возникает сомнение такого рода, то вы можете быть спокойны – Россия не собирается этого делать. Под активностью политики подразумеваются регулярные политические консультации, в результате которых мы можем разъяснять свою позицию, искать и находить поля, где совпадают интересы между различными государствами, работать на этих направлениях. Речь идет о том, чтобы способствовать развитию многосторонних отношений между странами, в том числе, конечно, экономических.

Вопрос.В свое время Служба внешней разведки, которой вы руководили, подготовила доклад об опасности для России расширения НАТО на восток. Каково ваше отношение как министра иностранных дел к этой проблеме?

Ответ.Вы думаете, что я способен, как флюгер, менять свое отношение? Нет, я, безусловно, сохраняю его. Я негативно отношусь к возможности расширения НАТО. Считаю, что это контрпродуктивно для устойчивой стабильности в Европе и может сказаться не лучшим образом на геополитической ситуации для России.

22—23 января 1996 года в Москву прилетел министр иностранных дел Франции Эрве де Шаретт. С самого начала нашего разговора проявились симпатии друг к другу, что способствовало тесному сотрудничеству в дальнейшем. Дружеские чувства сохранились и после того, как де Шаретт ушел в отставку: на выборах победила оппозиция и правительство сменилось. Хороший контакт был установлен и с его преемником Юбером Ведрином, что оказалось весьма ценным, особенно во время обострения кризиса вокруг Ирака в ноябре 1997 и феврале 1998 года.

Откровенные, весьма дружеские отношения установились с министрами иностранных дел ФРГ Клаусом Кинкелем, Италии – Ламберто Дини, с которыми встречался семьями в непринужденной, неофициальной обстановке, а также Канады – Ллойдом Эксуорси, Швеции – Леной Ельм-Валлен, Финляндии – Тарьей Халонен, Швейцарии – Флавио Котти, Мексики – Гурриа, Индии – Гуджралом, Японии – Икэдой и другими. С некоторыми министрами, например Египта – Мусой, Китая – Цянь Циченем, меня связывали многолетние теплые отношения.

За первые полгода министерского срока встретился с каждым из министров иностранных дел 39 государств.