Юрий Фельштинский - Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932

Так как цель моей поездки была и остается исключительно лечебной, то я немедленно изъявил согласие на принятие поставленных мне ограничительных условий.

Спустя… [666]месяца, 9 июля, я получил от Ген[ерального] Консульства извещение, что «в принципе» мне въезд разрешен в течение месяцев сентябрь — декабрь, если, помимо выполнения уже упомянутых выше условий, я смогу представить паспорт, действительный не только на время моего пребывания в Ч[ехо]сл[овакии], но и в течение дальнейших шести месяцев.

В моем распоряжении имеется советский паспорт, выданный (такого-то числа). С того времени, как сообщали газеты, я лишен советского гражданства [667](официально я никаких извещений об этом не получал). Г[осподи]ну Генеральному Консулу все эти обстоятельства известны. Во время беседы с ним я высказал уверенность, что вопрос о визе Ч[ехо]сл[овацкое] правительство разрешит под политическим, а не под паспортным углом зрения, так как сомнений в моей личности быть не может. Выданный мне паспорт сохраняет к тому же силу до декабря 1932 г.: на эту дату я особо обратил внимание г[осподи]на генерального консула.

В настоящее время срок моего въезда отодвинут к концу 1932 г.; в то же время от меня требуется паспорт, пригодный на дальнейшее полугодие.

Это новое условие, связь которого с моей поездкой на чехословацкий курорт мне неясна, имеет такой характер, как если бы оно имело целью то, что разрешено «в принципе», сделать неосуществимым на деле.

Так как я не сомневаюсь, что такого рода инструкции не могли исходить от Правительства Ч[ехо]сл[овацкой] Р[еспублики], то я позволяю себе довести до Вашего сведения, Г[осподин] Министр, о создавшемся положении и прошу принять, наряду с извинениями за беспокойство, выражение совершеннейшего уважения.

Л. Т.

[Февраль 1932 г.]

Уважаемый товарищ!

Я с большим интересом прочитал ваше письмо. Сведения об эволюции вашей партии доходили до меня только из вторых рук. Сам я никогда не имел случая ближе заняться проблемой Палестины, и в частности ролью, какую там играет Поалей Цион [669], и главным затруднением для меня является тот факт, что я не читаю, к сожалению, ни на древнееврейском [670], ни на новоеврейском языке. Каким из этих двух языков пользуется ваша партия в Палестине? На каком языке написаны основные документы партии?

Имеются ли у вас какие-либо документы, которые в систематической форме излагают разногласия различных фракций и групп внутри рабочего движения Палестины, и в частности внутри вашей собственной партии? Если бы вы могли мне указать, тем более прислать такого рода документы и материалы, я был бы вам очень благодарен. Может быть, вы и ваши ближайшие товарищи могли бы перевести хотя бы краткие и важнейшие выдержки из программных и полемических работ? Если время вам этого не позволяет, я просил бы отметить в еврейском тексте карандашом наиболее важные моменты: я попытался бы перевод произвести уже здесь.

Я не могу сейчас обещать высказаться по спорным вопросам в ближайшем будущем. Сейчас я заканчиваю второй том «Истории русской революции». После этого я перейду к книге о мировом экономическом и политическом положении [671]. Разработка вопросов Ближнего Востока войдет, разумеется, в эту книгу. Сейчас для меня дело идет о подготовке и классификации важнейших материалов.

Высказаться сколько-нибудь определенно о политике пролетариата в Палестине можно, разумеется, не иначе, как на основе изучения экономики Палестины в сочетании с национальными группировками. Я сейчас безоружен и в этом отношении. Как обстоит в этом отношении дело в самой Палестине? На каком уровне стоит экономическая, социальная и национальная статистика? Если вы можете дать мне на этот счет необходимые сведения, я выпишу себе наиболее важные экономико-статистические издания.

Вы пишете, что вместе с группой товарищей давно и с интересом следите за работами левой оппозиции. Если вам нужны какие-либо из книг или журналов левой оппозиции, я готов вам, разумеется, оказать содействие. Во всяком случае, я попрошу товарищей в Берлине, чтобы вам немедленно выслали только что вышедшую книжку мою, посвященную положению в Германии [672].

Ваше письмо не ставит мне какие-либо определенные вопросы, оно заключает в себе пока лишь перечень целого ряда вопросов, которые возникают у каждого активного участника рабочего движения в Палестине. Как уже сказано выше, я и не мог бы дать вам сейчас ответа на наиболее конкретные и практически наиболее вас интересующие вопросы. К ним можно подойти только постепенно, шаг за шагом, исходя от общего к частному. Я подчеркиваю это еще раз, чтобы просить вас запастись терпением. Буду с интересом ждать вашего письма.

16 марта 1932 г.

Дорогой друг!

1. Относительно фильма. Я получил телеграмму от Саймона и Шустера по поводу неясного мне предложения Херста (в связи с моей поездкой в Прагу). Одновременно я получил из Парижа сообщение об условиях, которые предлагает «Фокс-Мовиетон» [674], фирма, связанная с газетами Херста. Их условия я считаю абсолютно неприемлемыми. На всякий случай сообщаю вам их. Я должен дать шесть статей для прессы Херста (статей небольшого размера). Кроме того, я должен дать для говорящего фильма речь на 3 минуты (в тексте сказано 3 секунды, но это, очевидно, описка). За это Фокс обязывается: бесплатно заснять две ленты любого моего доклада для левой оппозиции, каждая лента в 300 метров, итого 600 метров. Снимок передается в наше распоряжение. Сверх того Фокс платит 50 000 франков и оплачивает расходы по поездке и пр. Если бы дело шло только о фильме, то, может быть, эти условия были бы приемлемы. Но Херст включает 6 статей, за которые я с него потребовал бы значительно больше той суммы, которую Фокс предлагает за всю операцию в целом. Дать Херсту 6 статей можно было бы только при условии исключительно высокой оплаты, типа «Либерти» [675]. Так как Саймон и Шустер в этом деле замешаны, то я вас очень прошу поговорить с ними об этом немедленно, т. е. разъяснить им в дружественном тоне, что любезные американцы достаточно меня дурачили до сих пор, что я заплатил за выучку достаточную сумму, и больше они меня голыми руками не возьмут. Если Херст хочет иметь от меня статьи, то пусть изволит платить доллар за слово.

Вопрос о фильме надо отделить. Здесь я совершенно профан. В принципе предложение Фокса мне кажется заманчивым: дать фирме речь на три минуты и получить за это в обмен зафильмованный доклад значительного масштаба. На такую сделку я пошел бы. Но я не знаю цену. Может быть, зафильмовать получасовой доклад стоит при нынешней технике настолько дешево, что выгоднее отделить одну операцию от другой, т. е. потребовать за трехминутную речь определенный гонорар, а за зафильмованный революционный доклад заплатить особо.