Юрий Фельштинский - Троцкий против Сталина. Эмигрантский архив Л. Д. Троцкого. 1929–1932

К такого рода сообщениям и оценкам надо было подходить крайне осторожно. Во-первых, сообщались они сторонниками Троцкого, которые еще не капитулировали, а для них было свойственно приукрашивание реального положения вещей. Во-вторых, из писем было видно, что далее «кухонных разговоров» недовольные идти не собирались. Наконец, ни один из ранее активных и известных оппозиционеров в корреспонденции не упоминался, и было очевидно, что о возобновлении организационной, тем более легальной активной деятельности нечего было и мечтать. Тем не менее Троцкий воспринял полученные сведения как своего рода сигнал.

В 1932 г. он направил ряд писем бывшим ведущим оппозиционерам, в том числе К.Б. Радеку, Г.Я. Сокольникову, Е.А. Преображенскому. Содержание этих писем пока неизвестно, в архиве Троцкого сохранились лишь почтовые квитанции, и это, как справедливо отмечает Арч Гетти, странно, так как Троцкий внимательно следил, чтобы копии писем оставались в его распоряжении. Не исключено, что письма из архива были изъяты позже [84] Arch Getty J. Trоtsky in Ezile… // Soviet Studies. 1986. № 1. P. 27–28, 34. .

Странно и то, что письма отправлялись по почте, хотя Троцкому отлично было известно, что за всеми бывшими оппозиционерами, какие бы высокие посты они потом ни занимали, ведется непрерывное наблюдение со стороны советских спецслужб. Вполне вероятно, что в письмах была предпринята попытка убедить адресатов возобновить оппозиционную деятельность. Но, с другой стороны, имея в виду характер отправления этих писем, не была ли это просто провокация против бывших сторонников, теперь ставших слугами режима? Не хотелось бы в это верить, но исключить таковую возможность нельзя.

Вслед за этим необычным актом побывавший в Берлине бывший оппозиционер Е.С. Гольцман передал Троцкому через Л.Л. Седова предложение И.Н. Смирнова и других бывших соратников о создании тайного оппозиционного блока бывших участников объединенной оппозиции, членов группы В.В. Ломинадзе и других недовольных членов партии. Троцкий одобрил эту идею. Судя по дальнейшей информации, таковой блок был образован [85] Broué P . Trotsky at le blоc des oppositions de 1932 / Cahier Leon Trotsky. 1980. № 5. P. 5—37; Arch Getty J . Trotsky in Exile… // Soviet Studies. 1986. № 1. P. 28–29. .

Однако то ли эта информация была слишком поспешной, то ли в действительности речь шла лишь о взаимном прощупывании, то ли, наконец, блок был создан только формально, но, во всяком случае, никаких признаков жизнедеятельности он так и не подал. Совершенно очевидно при этом, что, если бы даже какие-то попытки активности и были проявлены, они были бы немедленно сокрушены репрессивным аппаратом. В том же 1932 г. И.Н. Смирнов, Е.А. Преображенский и другие бывшие сторонники Троцкого были заключены в тюрьму, Каменев и Зиновьев сосланы за то, что, зная о существовании антисталинской группы М.Н. Рютина, не сообщили о ней властям. Принимая желаемое за действительное, Л.Л. Седов написал отцу, что аресты охватили лишь верхний слой блока, а низовые кадры сохранились [86] HU.HL, bMs Russ 13, T-4782. . Восприняв и эту информацию как достоверную, Троцкий попытался через англичанина Г. Викса передать рукописное письмо своим сторонникам в СССР [87] Ibid., T-8114; Arch Getty J. Trotsky in Exile… // Soviet Studies. 1986. № 1. P. 29. . Но никакой реакции не последовало.

Сказанное позволяет поставить под сомнение утверждение Арча Гетти, что оппозиционный блок был действительно сформирован в 1932 г., хотя его величину и силу определить невозможно [88] Arch Getty J . Trotsky in Exile… // Soviet Studies. 1986. № 1. P. 29. .

По существу дела, к концу 1932 г. Троцкий потерял какое-либо влияние в ВКП(б), сохранив его лишь среди бывших членов партии, находившихся теперь в заключении и ссылке; впрочем, там оставались, за весьма редким исключением (Х.Г. Раковский, Л.С. Сосновский и немногие другие), малоизвестные лица, число которых продолжало таять. Это было связано с тем, что получить свободу и даже восстановиться в партии (в 30-х гг. применялся чудовищный бюрократический термин «партизоваться») было еще довольно просто — достаточно было энергично покаяться. Недаром в среде заключенных была распространена частушка: «Если есть у вас томленье по семье и чайнику, напишите заявленье ГПУ начальнику» [89] Иоффе Н.А . Время назад: Моя жизнь, моя судьба, моя эпоха. М.: Биологические науки, 1992. С. 79. . Российский ученый Ю.А. Поляков вспоминает, что его родственник А.С. Поляков, молодой историк, арестованный за принадлежность к «оппозиции большевиков-ленинцев», то есть сторонников Троцкого, был приговорен Особым совещанием ОГПУ в январе 1929 г. к ссылке в Сибирь на три года. Несмотря на такой приговор, Поляков, видимо вначале упорствовавший в своей ереси, несколько месяцев находился в Тобольском политизоляторе (тюрьме). Но уже 26 июня того же года дело было закрыто, а сам он досрочно освобожден и получил разрешение свободно проживать по всей территории СССР «вследствие подачи декларативного заявления» [90] Поляков Ю.А . Историческая наука: Люди и проблемы. М.: РОССПЭН, 1999. С. 432. .

Понимал ли Троцкий, что его позиции в ВКП(б) почти полностью и безвозвратно утрачены? С одной стороны, как трезвый политик, он не мог не отдавать себе в этом отчета. С другой стороны, вел он себя так, как будто в СССР назревает глубочайший политический кризис и его шансы на возвращение во властные политические структуры растут.

По-видимому, ближе к истине первое утверждение. Внешний оптимизм, который он пронесет до конца своих дней, был скорее хорошей миной. Но эта мина была абсолютно необходима для самосохранения в качестве политического деятеля.

Еще раньше, в пору существования объединенной оппозиции, дипломатический представитель Чехословакии в СССР Й. Гирса обоснованно писал: «Оппозиция состоит главным образом из интеллектуалов, которые по своему духовному уровню возвышаются над основной массой членов партии, и это вызывает по отношению к ней определенное их недоверие. Сила сталинской позиции состоит в том, что он является представителем количественно преобладающей части партии, то есть интеллектуально посредственных людей» [91] См.: Шишкин В.А . Россия в годы «великого перелома». СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. С. 79. . Этот вывод в еще большей степени относится к следующему периоду, когда интеллектуальные маргиналы, Шариковы со Швондерами, заняли все решающие позиции, а интеллигенты-оппозиционеры под любыми предлогами отказывались от «заблуждений», чтобы занять хотя бы незначительные позиции поближе к жене и чайнику.

Всего этого Троцкий старался не замечать. «Одна, но пламенная страсть», которая владела его умом и сердцем, — это стремление отстранить от власти Сталина и его группу, восстановить «ленинское», как он себе его представлял, руководство.