Виталий Калгин - Виктор Цой

Виктор Цой : «Если говорить о философии или взгляде на жизнь, то мне очень близок Майк, когда он говорит “Живи, как живется”. Другими словами, то же самое говорится в “Дао дэ Цзин”, где излагается принцип недеяния, но это не означает призыва лежать на спине и плевать в потолок…» [57] Из интервью Виктора Цоя.

Наталья Россовская: «Майк, несомненно, был учителем Цоя. Витя по молодости был очень в себе не уверен, и мнение Майка для него было решающим. Пока не появился Борис Борисыч. Кстати, к БГ Цоя отвел Майк. Почему-то об этом не принято говорить… Думаю, что Майк и Цой не были друзья-ми. В высоком понимании (а для меня “друг” — это очень серьезно). Майк помогал молодому музыканту, пока молодой музыкант не оперился. Майку нравилось “КИНО” с Лешей Рыбиным, а у меня с Цоем был нежный “школьный” роман… Всё честно и чисто. Я знала все Витькины песни. Они с Лешей разрешали “подмурлыкивать”, а иногда просили “подлялякивать” (в “Весне”, например)…» [58] Житинский А. Цой forever. СПб.: Амфора, 2009.

Михаил Науменко : «Цой и Рыбин заходили к нам с женой чуть ли не каждый второй день, приносили кучу сухого вина (в основном “Ркацители” дагестанского разлива по 1 руб. 70 коп.), пели новые песни, болтали, иногда оставались ночевать…» [59] Житинский Л., Цой М. Виктор Цой. Стихи, воспоминания, документы. СПб.: Новый Геликон, 1991.

Общение же Цоя с Пановым свелось к случайным встречам на тусовках, поскольку компания Гребенщикова откровенно претила Свинье и его окружению.

Здесь уместно упомянуть об одной истории. Как-то в Москве на «квартирнике» у Владимира Левитина Цой, игравший с Рыбой, случайно столкнулся со Свином. Крепко выпивший Панов начал обвинять Цоя в «мажорстве» и даже назвал его «сопливой эстрадой». Цой же парировал словами: «А ты всё дерзаешь? Ну-ну, дерзай» — и похлопал того по щеке. И едва не попал под удар Лелика (здоровенного детины, негласного телохранителя Свиньи), который расценил движение Цоя как нападение на Свинью… Конфликт, конечно же, был улажен, но Свин неоднократно потом упрекал Цоя и Рыбу в «мажорстве», что вызывало у них раздражение не меньшее, чем когда их называли панками, которыми ни Цой, ни Рыба себя не считали.

Евгений Титов : «Свинья над ними потом стебался (случай в Москве, когда Свинья прикололся к наряду Цоя, а тот разозлился и чуть от Лелика не получил — это, по-моему, правда). Но Свин и над Гребенщиковым тоже стебался. Фамилия Гробо-щенков звучит лучше и хорошо рифмуется: — Гро-бощенков, почем гробы для щенков? — например, и тому подобное. Солиднее звучит… Назвался щенком — полезай в гроб, как говорится. Это я сейчас придумал — смешно же? И сразу понятно, о ком речь. Это же круто, дань уважения даже, можно сказать…» [60] Из интервью автору.

Алексей Рыбин : «Кстати, творчество Гребенщикова Панов действительно не любил. Он называл Бориса Борисыча Гробощенковым и морщился, когда мы с Цоем подбирали на гитаре песни с только что вышедшего “Синего альбома”. Но он никогда никому и ничего не запрещал. Если уж ты попадал внутрь его квартиры, то дальше мог любить любую музыку и любых исполнителей» [61] Рыбин А. Кино с самого начала. Смоленское областное книжное изд-во «Смядынь». Ред. — изд. центр А. Иванова «ТОК», 1992. .

Евгений Титов : «Есть же большое интервью со Свиньей о Цое, там он сам подробно про всё говорит. И даже не пьяный (вроде), так что, скорее всего, как он там говорит, так всё и было. И даже то, что Цой перекинулся в компанию Гребенщикова, — так Свинья сам говорит, что это было правильно, так как с ними Цой больше смог сделать, вышел на другой уровень» [62] Из интервью автору. .

Андрей Панов : «А дальше он начал круто подниматься, я уже не нужен был. Но всё равно из всего советского рока он — мой самый любимый музыкант…» [63] Житинский А., Цой М. Виктор Цой. Стихи, воспоминания, документы. СПб.: Новый Геликон, 1991.

Впоследствии Цой действительно почти не пересекался с Пановым, разве что на фестивалях рок-клуба.

Андрей Панов : «Я еще некоторое время звонил ему, но… Один раз, правда, он сам позвонил, когда у него сын родился. Хотел пригласить на день рождения. Но я, естественно, был пьян, зачем-то ему нахамил и бросил трубку. Вот и всё. Один раз мы встретились в рок-клубе. Как говорил Зиновий Гердт в фильме “Соломенная шляпка”: “Вы еще когда-нибудь виделись с вашей женой?” — “Да”. — “Ну и что же?” — “Мы раскланялись”. Так и мы с Цоем — даже не поговорили, вынужденно поздоровались и всё» [64] Там же. .

Как было уже сказано выше — удачные выступления с «АУ» в Москве и последующие тусовки сблизили Виктора и Алексея Рыбина, и всё это вылилось в совместную поездку (в компании с общим другом — Олегом Валинским) в Крым. С билетами было туго, до Крыма ребята добирались в разных поездах. Олег с Алексеем вместе, а Цою пришлось ехать одному. Встретившись на вокзале в Симферополе, они отправились в местечко Солнышко, но Солнышко разочаровало, и было решено переехать в Судак, а затем в Морское…

Море, пляж, местное вино в трехлитровых баллонах и горячее желание реализовать творческий потенциал привели к тому, что именно там, в Морском, появилась идея создания новой группы, которую с ходу окрестили «Гарин и Гиперболоиды». Отдых был совершенно забыт, и, вернувшись в Ленинград, молодые музыканты с головой окунулись в репетиции.

Виктор, Алексей и Олег непрерывно репетировали дома, то у одного, то у другого, в той из квартир, где в этот момент отсутствовали родители. В результате упорного труда к осени 1981 года была готова идеально отработанная сорокаминутная программа.

Олег Валинский : «Название “Гарин и Гиперболоиды” родилось от Гребенщикова. Цой уже был с ним знаком. Когда всё началось, Цой обратился к Гребенщикову: мол, хотим играть, как назваться? Боб сказал: “Ну, назовитесь Тарин и Гиперболоиды’”. И всё, больше мы об этом не думали» [65] Житинский А. Цой forever. СПб.: Амфора, 2009. .

Алексей Рыбин : «Нам ужасно нравилось то, что мы делали. Когда мы начинали играть втроем, то нам действительно казалось, что мы — лучшая группа Ленинграда. Говорят, что артист всегда должен быть недоволен своей работой, если это, конечно, настоящий артист. Видимо, мы были ненастоящими, потому что нам как раз очень нравилась наша музыка, и чем больше мы торчали от собственной игры, тем лучше всё получалось. Это сейчас вокруг Цоя создана легенда и он воспринимается всеми как “Ах, какой загадочный и Богом отмеченный…”. А он был совершенно обычным, неоригинальным и заурядным парнем. Который просто вдруг начал писать хорошие песни. Всё. На этом, как говорится, “точка, конец предложения”. Ничего сверхъестественного в нем не было вообще» [66] Из интервью автору. .