Константин Телегин - Войны несчитанные вёрсты

Для работников управления фронта это была не просто смена командующих уходил от нас, и мы прощались с ним, человек, с деятельностью которого были связаны все наши радости и печали короткого по историческим срокам, но бесконечно долгого боевого пути от стен Сталинграда до Варшавы.

19 ноября 1944 года. Последний час пребывания К. К. Рокоссовского на нашем фронте; последние минуты расставания мы провели вместе с отъезжавшим и прибывшим командующими фронтом у артиллеристов в Бяла-Подляска, где официально собрались по случаю первого празднования Дня артиллерии. Так и получилось, что это собрание обрело качества проводов.

К. К. Рокоссовский был заметно взволнован, что при его удивительной способности скрывать свои чувства как-то особенно бросалось в глаза. Г. К. Жуков выразил горячую благодарность К. К. Рокоссовскому за все, что было сделано лично им и под его командованием для приближения желанной победы над врагом и от имени Верховного Главнокомандующего и от себя лично пожелал ему больших успехов в руководстве соседним фронтом.

К. К. Рокоссовский ответил очень коротко. Он сердечно поблагодарил своих ближайших помощников и соратников за ту повседневную товарищескую помощь, которая на протяжении всей совместной работы оказывала решающее влияние на конечный результат проводимых операций, пожелал всем дальнейших успехов в боевых действиях на главном направлении завершающего этапа войны (здесь голос его дрогнул) и как-то, пожалуй, несколько неожиданно закончил свое выступление, секунду-другую помолчал, быстро, даже торопливо, попрощался со всеми присутствовавшими и в ту же минуту уехал.

Я бы покривил душой, если бы оставил без внимания свои размышления и чувства, вызванные этой неожиданной сменой командования. Такое событие при любых обстоятельствах не могло пройти совершенно безболезненно. Расставание с К. К. Рокоссовским чувствительно задевало струны дружеской привязанности.

Бытует пословица: "Человек - это стиль". Смена руководства принесла ощутимые всеми значительные изменения в стиле руководства деятельностью войск фронта, в характере служебных отношений всех работников, причастных к командованию войсками, Военного совета и штаба фронта.

Г. К. Жукова мы все знали достаточно хорошо. В качестве представителя Ставки он не раз бывал на нашем фронте. Мы успели убедиться в его выдающихся качествах поистине талантливого полководца, в его духовной целеустремленности, его волевых решениях, всегда глубоко продуманных, его широкой осведомленности в делах всех взаимодействующих фронтов, оперативных и стратегических намерениях Ставки.

Нам всем была известна та скрупулезность, с которой Г. К. Жуков готовил любое свое решение, те тщательность, вдумчивая оценка каждой его грани, с которыми он вникал в подготовку любой операция, его способность к беспристрастному анализу и оценке всех сторон любого факта, явления, события, его умение активно контролировать выполнение любого своего решения, его исключительная память и воинская честность - он никогда не отказывался от своего слова, что придавало всей работе с ним качества какой-то прочной надежности.

При всем том управление фронта стало перед необходимостью круто и, на мой взгляд, не в лучшую сторону изменить стиль работы. К. К. Рокоссовский работал в коллективе и с коллективом. При таком методе отработки задач и управления боевыми действиями каждый чувствовал себя активным и непосредственным участником решения, приобщался к тому, что можно условно назвать глубинным смыслом замысла, проникался всесторонним пониманием его обоснованности, осуществимости, а следовательно, и чувством личной ответственности за его выполнение.

Г. К. Жуков был сторонником несколько иной линии. В коллективе, в ближайших помощниках он видел прежде всего исполнителей своих нередко в одиночестве выношенных и в одиночестве принятых решений. Попытки обсуждения своих решений, даже на стадии их подготовки, воспринимал крайне настороженно, упрямо замыкался в себе и, если аргументы возражавшего в разговоре начальника трудно было оспорить, подчас парировал обезоруживающей фразой:

- Я уже докладывал Верховному, и он мои соображения одобрил!

Само собой разумеется, что после такого заявления возражения утрачивали смысл. Нам во всех подобных ситуациях приходилось верить Г. К. Жукову на слово, поскольку любая попытка перепроверки согласия Верховного исключалась.

Что касается моих личных отношений с новым командующим, то они опирались на ясное понимание нами обоими ответственности за судьбу решаемых с нашим участием задач, тем более что по распределению обязанностей все осталось без изменений. За мной полностью сохранились руководство партийно-политическими органами, тылом, прокуратурой, военным трибуналом, военными комендатурами, руководящими кадрами, определением главной линии в отношениях с местными органами власти и населением, составление всех документов Военного совета, имеющих политический характер, непосредственное участие в подготовке и окончательном утверждении оперативных решений и планов. Кстати сказать (это почувствовалось сразу), Г. К. Жуков, передав мне управление всеми этими делами, сам с видимым облегчением довольно быстро отошел от большинства из них, сосредоточив все свое внимание на решении оперативных вопросов командования войсками.

Казалось бы, мне следовало только благодарить за столь широкое, почти бесконтрольное доверие. Однако некая изолированность командующего, который в области личных отношений с ближайшими своими помощниками внес элементы самодовлеющего командования, препятствовал организации внутреннего инициативного взаимодействия всех рычагов управления войсками.

К чести Г. К. Жукова, следует здесь по справедливости отметить, что спустя некоторое время, видимо получив предметные убедительные доказательства высокого класса сработанности всего аппарата фронтового руководства, убедившись в его организованности и надежности, он значительно расширил инициативу командующих родами войск, как-то легче, чем я того поначалу ожидал, сложились и наши личные отношения.

Несколько лет спустя после окончания войны К. К. Рокоссовский в одной из многих наших всегда откровенных бесед вспомнил о довольно остром разговоре с Жуковым в короткие часы передачи ему дел по 1-му Белорусскому фронту. К. К. Рокоссовскому было предоставлено право взять с собой на 2-й Белорусский фронт тех своих соратников, которых он посчитает необходимыми в сложившихся условиях. В разговоре с Г. К. Жуковым он сказал, что аппарат фронтового управления сложился и сработался в ходе осуществления сложнейших операций, что эта сработанность должна оказать положительное влияние на управление войсками в самый ответственный, завершающий период войны, что он учитывает выход фронта на главное теперь направление и от предложения отказывается, не сомневаясь в том, что на новом месте встретит полную поддержку уже сработавшегося аппарата управления.