Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

С Женей Сталин всегда был мягок и вежлив. Анне Реденс и Марии Сванидзе он звонил крайне редко, а вот с Женей, по словам Светланы, разговаривал практически каждый день. Причем даже тогда, когда их роман закончился.

Конечно, Евгения Аллилуева была далеко не единственной привлекательной женщиной при дворе красного царя. В середине тридцатых годов вождь все еще вел жизнь, в которой находилось место самым разным молодым и ветреным женщинам.

Но в тот памятный декабрьский вечер у ног вождя сидела именно Женя.

28 декабря убийца Кирова, Николаев, и четырнадцать его сообщников предстали в Ленинграде перед судом. Большой специалист по вынесению смертных приговоров, Ульрих, напоминавший многим змею, позвонил Сталину в Москву, чтобы получить указания.

– Заканчивайте с ними, – лаконично велел вождь.

В соответствии с «законом 1 декабря» все они были расстреляны через час после этого разговора. Та же трагическая участь ждала и их ни в чем не виноватых родных и близких. Всего в декабре 1934 года был казнен 6501 человек. В то время у Сталина еще не имелось четко разработанного плана по проведению Большого террора. Он пока лишь интуитивно догадывался, что партию можно подчинить, только очистив ее от противников. Другого же способа избавления от врагов помимо физического уничтожения он не знал. Сталин со своей сверхразвитой интуицией постепенно подходил к осмыслению стоящей перед ним задачи. Следователи НКВД не могли связать Ленинград с «московским центром» Зиновьева и Каменева, но чекисты обладали талантом убеждения арестованных. Террорист дал обвинительные показания против Зиновьева и Каменева. Соратники Ленина были приговорены к десяти и пяти годам тюремного заключения соответственно. Сталин распространил секретное письмо, в котором говорилось, что со всей оппозицией следует обращаться как с белогвардейцами – арестовывать и изолировать. НКВД работал, не покладая рук. Волна арестов вскоре превратилась в бурную реку. Лагеря затопил «Кировский поток».

В это же самое время Иосиф Виссарионович начал джазовую оттепель. «Жить стало лучше, товарищи, – не без юмора говорил он. – Жить стало веселее».

11 января 1935-го Сталин и большинство членов политбюро присутствовали на гала-представлении советского кинематографа в Большом театре. Мероприятие напоминало церемонию «Оскар». Только не было глупых шуток, и советских режиссеров награждали не позолоченными статуэтками, а орденами Ленина.

«Из всех искусств для нас важнейшим является кино», – говорил Ленин. Кинематограф был искусством нового общества. Сталин лично следил за развитием советского Голливуда и руководил им при помощи Главного управления кинопромышленности, затем Комитета по делам кинематографии. Эту организацию возглавлял Борис Шумяцкий, с которым Сталин когда-то сидел в ссылке. Вождь следил за каждым шагом режиссеров, за съемками фильмов и даже читал сценарии. Он обсуждал фильмы со своими соратниками и просматривал каждую картину перед выходом в прокат. Помимо всего прочего Сталин был еще и главным цензором – Йозефом Геббельсом и Александром Кордой в одном лице.

Вождь был помешан на кино. В 1934 году он так много раз посмотрел советский вестерн «Чапаев» и комедию «Веселые ребята», что выучил их наизусть. Григорий Александров снимал «Веселых ребят» под пристальным руководством Сталина. После окончания съемок Шумяцкий решил показать только первую часть, сказав, что съемки второй части еще не закончены. Иосифу Виссарионовичу картина понравилась.

Шумяцкий вызвал Александрова, который взволнованно ходил около кинозала:

– Вас ждут при дворе.

– Веселая картина, – сказал Сталин Александрову. – Я отдохнул, как после месяца отпуска…

Ободренный такой оценкой своего творчества Александров немедленно приступил к съемкам серии веселых и легких музыкальных комедий. После «Цирка» он снял самый любимый фильм Сталина – «Волга-Волга». Когда режиссер приступил к работе над последним фильмом этой серии, он назвал его «Золушкой». Сталину название не понравилось, и он подготовил список из двенадцати возможных вариантов названий. Александров выбрал «Светлый путь».

Когда за помощью к Сталину обратился Александр Довженко, снимавший картину «Аэроград», его в тот же день пригласили в «Маленький уголок». Кроме хозяина кабинета, там находились и Ворошилов с Молотовым. Сталин попросил режиссера прочитать сценарий. Позже он предложил Довженко тему для его следующего фильма.

– Ни мои слова, ни газетные статьи ни к чему вас не обязывают, – великодушно сказал вождь. – Вы свободный человек. Если у вас другие планы, занимайтесь ими. Не смущайтесь. Я хочу, чтобы вы это знали.

Вождь посоветовал режиссеру чаще использовать замечательные русские народные песни, которые любил крутить на граммофоне.

– Вы когда-нибудь их слышали? – поинтересовался Иосиф Виссарионович.

– Нет. – Довженко, у которого, как выяснилось, не было граммофона, покачал головой.

Позднее режиссер вспоминал: «После этого разговора не прошло и часа, а мне домой уже привезли граммофон, подарок вождя. Я буду трепетно относиться к нему до конца жизни».

Пока Довженко умилялся сталинским граммофоном, партийные руководители решали, как поступить с Сергеем Эйзенштейном, тридцатишестилетним режиссером-авангардистом, снявшим «Броненосец Потемкин». В жилах Эйзенштейна текла латышская, немецкая и еврейская кровь. Он слишком долго находился в Голливуде и, как сообщал Сталин американскому писателю Эптону Синклеру, «потерял доверие друзей в СССР». Сталин сказал Кагановичу, что Эйзенштейн – троцкист, а может, и еще хуже.

В конце концов Эйзенштейна уговорили вернуться. Ему поручили снять «Бежин луг». В основе фильма лежала история Павлика Морозова, юного героя, который выдал отца-кулака. Картина получилась чересчур помпезной и не понравилась Сталину. Но он знал, что Эйзенштейн очень талантлив. Когда отношения с фашистской Германией начали портиться, вождь поручил Сергею Эйзенштейну снять фильм об Александре Невском, разбившем шведских и немецких завоевателей. Картина «Александр Невский» должна была прославлять детище Сталина – социализм, объединенный с русским национализмом. Вождь остался доволен, историческая картина ему очень понравилась.

Сталин написал длинное письмо режиссеру Фридриху Эммлеру, в котором разбирал его фильм «Великий гражданин». В третьем пункте читаем: «Обращения к Сталину следует убрать. Сталина замените Центральным комитетом».

Скромность Сталина нередко была такой же показной, как и самые яркие проявления культа его личности, который провозгласили соратники. Он не возражал, потому что считал это победой над комплексом неполноценности. Микоян и Хрущев позднее упрекали Кагановича за то, что тот поощрял тщеславие Сталина и придумал сталинизм, предложив: «Давайте заменим слово „ленинизм“ во фразе „Да здравствует ленинизм“ на „сталинизм“!» Сталин подверг предложение критике. Но Железный Лазарь хорошо изучил Хозяина и знал, что идея пришлась тому по душе.