Саймон Монтефиоре - Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти

Ежов часто бывал в кабинете Хозяина. Через несколько дней сломленный маршал наконец «признался» во всех предъявленных обвинениях. Енукидзе якобы завербовал его в 1928 году. Конечно, Тухачевский был немецким шпионом и вместе с Бухариным хотел захватить власть в Советском Союзе… Признание Тухачевского, сохранившееся в архивах, испачкано маленькими коричневыми пятнышками. Анализ показал, что это кровь.

Теперь Сталину предстояло убедить политбюро в вине военных. Якир, один из арестованных командиров, был большим другом Кагановича. На заседании политбюро вождь припомнил Железному Лазарю эту дружбу. Каганович, в свою очередь, указал Сталину, что именно вождь продвигал Якира по служебной лестнице. Тот немного помолчал, потом тихо сказал:

– Правильно, я помню. Будем считать, что дело закрыто.

Лазарь Моисеевич не мог не знать, как выбивают признания следователи Ежова. Тем не менее он поверил в существование заговора среди военных. Анастас Микоян тоже дружил со многими арестованными. Сталин зачитал ему выдержки из признания Уборевича, в которых тот признавался, что работает на немецкую разведку.

– Невероятно, но факт. – Сталин с наигранным изумлением покачал головой. – Они сами признали это.

Для того чтобы избежать «фальсификаций» и кривотолков, допрашиваемых заставляли подписывать каждую страницу протоколов допросов. Тем не менее Анастас Иванович заметил:

– Я очень хорошо знаю Уборевича. Он поразительно честный человек.

Сталин успокоил его и сказал, что военные сами будут решать, как поступать с коллегами.

– Они знают все подробности и лучше разберутся, где правда, а где ложь, – заверил вождь.

Наверное, чтобы другие не расслаблялись, Сталин бросил в котел репрессий и заместителя председателя Совнаркома Яна Рудзутака. Латыш был кандидатом в члены политбюро. Он стал первым арестованным из высшей элиты советского государства. «Он так крепко сдружился с этими филистимлянами, что отдалился от нас», – вспоминал Вячеслав Молотов. На иносказательном языке большевиков это значило – от «культурных друзей».

В 1920-х годах Ян Рудзутак был верным союзником Сталина. Потом он попал в опалу. Рудзутак даже обвинял Иосифа Виссарионовича в том, что тот оклеветал его сразу после убийства Кирова. «Вы неправы, Рудзутак», – холодно ответил тогда Сталин.

Рудзутак был арестован во время ужина вместе с несколькими актерами. Говорят, что женщины, взятые в тот вечер и доставленные на Лубянку, и через несколько недель ходили в вечерних туалетах, которые к тому времени превратились в рванье.

«Сам черт, наверное, не разберется в его друзьях и женщинах», – с отвращением высказался после ареста Рудзутака Молотов, а Каганович уточнил: «В молоденьких женщинах». Может, Рудзутака расстреляли за его веселость, общительность и любовь к вечеринкам? Молотов тем не менее счел своим долгом объяснить: «Думаю, сознательно он не участвовал в заговоре, но это не освобождает его от ответственности… В конце концов, у нас были материалы, которые доказывали вину Рудзутака».

После военных НКВД взялся за старых большевиков. Особенно многочисленными аресты были в Грузии. Именно там находилось больше всего упрямых «старых пердунов», которые так раздражали Сталина.

Сначала руководство, следуя партийной традиции, обсуждало списки арестованных. В архивах хранится немало таких подписанных вождями перечней. Они показывают, в какой атмосфере решались человеческие судьбы. Обычно партийные боссы делали пометки «за» или «согласен». Но иногда, явно желая показать Хозяину жестокость и решительность, добавляли крепкие слова.

«Безо всяких колебаний – да, – написал Буденный на постановлении об аресте Тухачевского и Рудзутака. – Необходимо покончить с этим отребьем».

Маршал Егоров, с женой которого Сталин флиртовал на ужине в ноябре 1932 года, уже находился под следствием. «Всех этих предателей нужно стереть с лица земли как самых больших врагов и отвратительных подонков», – тем не менее написал Егоров.

1 июня в Кремле открылось совещание высшего командного состава РККА. На нем присутствовали более ста командиров Красной армии, а также Сталин, Ворошилов и Ежов. Командиры долго не могли прийти в себя после того, как с трибуны сообщили, что их начальники в подавляющем большинстве были немецкими шпионами. Ворошилов «раскрыл» контрреволюционный заговор фашистской организации и хмуро признался, что сам был близок с некоторыми преступниками. Он был виноват в том, что не хотел в это верить!

На следующий день на совещании выступил Сталин. Он еще сильнее напугал военных, добавив тумана.

– Надеюсь, никто не сомневается в существовании военно-политического заговора, – угрожающе произнес вождь.

Он объяснил, что Михаила Тухачевского подстрекали Троцкий, Бухарин, Рыков, Енукидзе, Ягода и Рудзутак. Как в любом хорошем шпионском романе, Сталин постарался ввести в заговор женщину. Он хорошо знал о любви Тухачевского и Енукидзе к слабому полу и не мог не воспользоваться этой слабостью.

– В Германии, в Берлине, есть очень опытный шпион, – рассказал Сталин ошеломленным слушателям. – Ее зовут Жозефина Хейнце. Это очень красивая женщина. Она завербовала Енукидзе и помогла завербовать и Тухачевского.

Чекисты Николая Ежова не прекращали работу ни днем ни ночью. Военных арестовывали едва ли не во время совещания. Стоит ли удивляться, что в такой обстановке оставшиеся на свободе поддержали Сталина.

Климент Ефремович Ворошилов упивался местью.

– Я никогда не доверял Тухачевскому, никогда особенно не доверял Уборевичу. Они были негодяями, – заявил он на совещании своего комиссариата. Его ободрила недавняя критика вождя, который ругал Тухачевского за аморальное поведение. – Товарищи, мы еще не очистили наш комиссариат от всех врагов. Лично я не сомневаюсь, что среди нас остались люди, которые думают, что все это только слова и им ничего не будет. Они болтали: «Хорошо бы убить Сталина и Ворошилова». Наше правительство уничтожит таких людей.

– Правильно! – закричали из зала. Послышались аплодисменты.

– Морально они совсем опустились, – продолжил обличать врагов красный маршал. – Вы только посмотрите, что они вытворяли в личной жизни!

9 июня Андрей Вышинский допросил арестованных. Он дважды докладывал Сталину по телефону, а в 22.45 лично приехал в Маленький уголок. Члены политбюро рассмотрели просьбы обвиненных в измене офицеров о помиловании, передавая их друг другу. На обращении Якира Сталин написал: «Мерзавец и проститутка». «Абсолютно точная характеристика», – тут же согласился Ворошилов. Молотов, как глава правительства, подписал отказ в помиловании. Больше всех радовался Каганович. Он едва ли не танцевал от радости. «Для этого предателя и ублюдка может быть только одно наказание – расстрел!» – воскликнул Каганович.