Владимир Шигин - Герои эпохи Петра

В первых числах мая во главе эскадры 100-пушечный корабль вышел в Балтику. Через неделю спокойная погода сменилась штормовой. Капитан Брант волновался: как поведет себя „Петр“ в свежий ветер, как будет слушаться руля? Но все волнения оказались напрасны – корабль показал себя с самой лучшей стороны. Замыслы и теоретические расчеты основателя русского флота оправдались полностью. Теперь стало окончательно ясно, что отечественные корабелы могут создавать трехпалубные 100-пушечные гиганты, а моряки успешно осваивать их.

Первая кампания „Петра I и II“ была непродолжительной: 9 июня корабль вернулся в Кронштадт. На нем спустили вымпел, сняли пушки, а команду ботами отправили в Санкт-Петербург. По первому плаванию был составлен отчет, в котором говорилось: „Корабль „Петр I и II“ во всяком действии доволен, как в ходу, так и в крепости, и под парусами, и в поворачивании, и в строении онаго никакого погрешения, за что б такого мастера великого за его искусство и труды вечно прославить надлежит… Корабль „Петр I и II“ строен по чертежу и трудами блаженной и высокославныя памяти государя императора Петра Великаго и устроена во всякой, как в крепости, так и в ходу под парусами, исправности, и за то просит для незабвения высоких Его трудов о прославлении…“

В последующие годы „Петр I и II“ неизменно являлся флагманским кораблем Балтийского флота. Все петровские адмиралы непременно поднимали свои флаги именно на нем, словно отдавая дань памяти его создателю.

Интересное описание оставил о поразившем его „Петре I и II“ служивший в Петербурге во второй половине 20-х годов XVIII века академик Георг Бюльфингер: „Над водою возвышается сооружение более чем трехэтажное: 52 фута. Большая часть его великолепно разукрашена золоченой резьбой. Вместо окошек – четырехугольные отверстия, из которых выглядывают тяжелые орудия… Внутри просторные снабженные галереями каюты, из них одна, выложенная кедровым деревом, привозимым из Сибири, услаждает входящих весьма приятным запахом… Огромно и вместе с тем искусно должно быть сооружение, в котором живет от восьмисот человек и которое носит 100 и более штук тяжелых орудий…“ Что ж „Петр I и II“ действительно поражал воображение современников и размерами, и боевой мощью, и отделкой.

Окончились двадцатые годы, начались тридцатые. Над Россией нависла тьма бироновщины. Флот, достигший к середине двадцатых почти полного совершенства, начал постепенно приходить в упадок. Все меньше и меньше денег отпускается на него, все хуже отношение к морякам. Прекращаются строительство новых кораблей, ремонт старых. Чтобы хоть как-то сохранить боевое ядро флота, члены Адмиралтейств-коллегий резко сократили плавание кораблей в море. Многие из них и вовсе были поставлены на прикол.

Не избежал общей участи и „Петр I и II“ – на протяжении пяти лет он не выходил в море. Только в 1732 году корабль под флагом адмирала Гордона возглавил трехнедельное крейсерство Балтийского флота у Березовых островов. В 1734 году он принимает активное участие в боевых действиях против французского флота на Балтике. Во главе эскадры он участвует в бомбардировке крепости Вексельмюнде и пленении 30-пушечного французского фрегата „Бриллиант“.

В 1935 году Петербург посетил литератор Иоганн Христиан Тремер. В том же году вышла в свет его поэма с пространным названием „Прощание германо-француза со всеми многочисленными диковинами, которые можно видеть в Петербурге“. Ни поэма, ни сам Тремер особого следа в истории литературы не оставили. Однако, в ходе своей поездки по окрестностям Петербурга, Тремер посетил и Кронштадт. А потому в его поеме появились, следующие строчки увиденному им „Петру I и II“, величие которого потрясло воображение поэта:

Относительно строительства „Великой Анны“ осталось свидетельство того же Тремера: „Этот корабль („Великая Анна“ – В. Ш.) будет значительно больше первого („Петр I и II“ – В. Ш.) и его можно будет счесть за чудо“ По словам приглашенного в Россию врача Джона Кука, он в 1736 году видел в адмиралтействе строящейся гигант „Императрица Анна“, вооружение которого должно было составить 120 пушек.

Проектирование и закладку такого огромного и дорогостоящего линейного корабля, как „Императрицы Анна“, в период крайне запущенного состояния российского флота, нельзя объяснить ничем иным, как попыткой скрыть за разрекламированной постройкой „корабля императрицы“ общее положение тогдашнего российского флота. Думается, за историей начала строительства никому не нужного тогда гигантского линейного корабля стояли амбиции Анны Иоанновны (переплюнуть самого Петра!) и, курировавшего в то время флот, канцлера Остермана.

„Императрицу Анну“ строил в Санкт-Петербургском адмиралтействе корабельный мастер Броун. В 1737 году „Анна“ была спущена на воду и вошла в состав Балтийского флота. Вооружение корабля составило 110 (по другим данным 114) орудий. Увы, качество изготовления „Анны“ желало лучшего. Она буквально по всем параметрам значительно уступала „Петру I и II“. Большую часть своей недолгой жизни „Императрица Анна“ простояла в Кронштадтской гавани, где и была разобрана на дрова в 1752 году.

…Тем временем в 1736 году „Петр I и II“ снова выходит в море во главе Балтийского флота. За все это время корабль ни разу не ремонтировался. Добротно сделанный, он поражал современников своей крепостью. Но шло время, и с каждым годом „Петр I и II“ все более ветшал, становился „к содержанию опасен“. Наконец летом 1741 года корабль освидетельствовали на предмет годности советник артиллерийской экспедиции Лиман и корабельный мастер Гаврила Окунев. Они-то первыми и забили тревогу.

– На плаву сможет держаться не более трех годов! – подвел итог увиденному Гаврила Окунев.

Горько было ему, когда-то строившему 100-пушеч-ный первенец своими руками под началом Петра, видеть такое…

Дождливым октябрьским вечером того же года в портовой конторе Кронштадтского порта собрался консилиум. Присутствовали: адмирал граф Головин, вице-адмирал Мишуков, генерал-интендант Головин-младший и генерал-экипажмейстер Зотов. Члены консилиума решали, что делать дальше с „государевым кораблем“. После бурных дебатов решено было перевести корабль из Кронштадта в Санкт-Петербург, а затем спешно строить для него сухой док.