Владимир Сухомлинов - Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

По дороге из Харбина во Владивосток я выразил желание осмотреть какой-нибудь китайский город. Генерал Хорват избрал город, в котором, предполагалось, нет чумы. Со всеми китайскими церемониями я был встречен в нем; не припоминаю его названия – Фучен или что-то в этом роде. При осмотре одной кумирни на кладбище я открыл калитку и, увидев стоявшую прямо на земле массу гробов, спросил, что это такое.

Переводчик мне передал, что это умершие от чумы китайцы, ожидающие отправки на родину. Китаец должен быть похоронен там, где он родился.

Сопровождавший меня в поездке доктор был очень смущен этой картиной, но заявил, что чумной труп уже не может быть заразным. Тем не менее он просил меня покинуть этот город.

Сделать этого, конечно, было нельзя, так как я должен был отдать визит начальнику города.

В дальнейшем путешествии я испытал еще «удовольствие» тайфуна в пути, когда сильнейший ветер поднимает такую пыль, что солнце меркнет, все получает желтовато-красную окраску, а в воздухе летят песок и мелкие камешки.

На одной из станций мне доложили о том, что накануне была отбита пограничными стражниками партия хунхузов, пытавшаяся испортить путь. Преследование нашей конницей происходит в таких случаях на китайской территории, откуда они и появляются. Но дело это настолько уже обычное, что не вызывает никаких дипломатических недоразумений.

Какому-то китайскому генералу хотелось получить русский орден, и на одной из станций он выставил мне роту новых регулярных китайских войск. Отличное оружие новейшей системы, практичное обмундирование защитного цвета и ротное учение, проделанное безупречно, служили доказательством, что европейские инструкторы добросовестно отнеслись к порученному им в Китае делу.

Мое первое посещение Владивостока было связано с судьбой еще недостроенной крепости.

Когда же после первой поездки я доложил государю все мною виденное и точку зрения о необходимости доведения Владивостока до мощной первоклассной крепости, его величество с большим вниманием вникал во все подробности моих соображений и выводов. «Инстинктивно я всегда это чувствовал, – сказал он, – но ясно и определенно у меня это не укладывалось. Теперь у меня уже нет ни малейшего сомнения, что вы правы, и надо приняться за это дело решительно – потеряно немало времени».

Ввиду такого решения я просил командировать во Владивосток самого генерала Вернандера для наблюдения и руководства производством крепостных работ. Обширный крепостной район и сложность работ требовали большой энергии, технических знаний, опытности и зоркого глаза. Все это совмещалось в избранном руководителе работ, и грехи предыдущих строителей покрыты были плодотворною деятельностью Вернандера.

В первой же поездке я убедился, что казарменный вопрос в Приамурском округе обретается не в авантаже, как говорили в доброе старое время. Были еще части войск, помещавшиеся в землянках. Государь возмутился, когда узнал об этом от меня, и, по-видимому, министру финансов не удалось отвертеться на этот раз, так как его величество мне твердо и уверенно объявил, что деньги на казармы Приамурского округа будут ассигнованы.

К сожалению, должности командующего войсками и генерал-губернатора не были объединены на этот раз в Хабаровске в одном лице.

Едва ли административные способности начальника края генерал-губернатора Гондати заслуживали особого поощрения. По крайней мере, распоряжение, запрещающее наем китайцев на работы, отразилось так неблагоприятно на обширных постройках военного ведомства, что расстроило все сметы: вместо одного рубля в сутки пришлось платить три и оплачивать, сверх того, дальний путь русских рабочих из внутренних губерний.

Знаменитое же его «пломбирование» китайцев в наших пределах не обошлось без форменного скандала2.

Когда руки мокли, бечевки набухали, кровообращение задерживалось, терпеливые китайцы приходили в полицию, протягивая посинелые руки. Эти покорные люди не решались освободиться самовольно от наложенных русскими властями пломб, причиняющих им страдания.

Когда узнали об этом в Пекине, то там последовало контрраспоряжение: проделывать то же самое с русскими местными жителями в Китае, но только запломбировывать не руки, а шею. Первым дошедшим об этом слухам не поверили, приняв за анекдот, но, к сожалению, это затем подтвердилось фактически.

Стоило только затронуть любой научный, технический, организационный, социальный, дисциплинарный вопрос, чтобы вызвать целый ряд столкновений, которые зачастую разгорались в настоящие сражения, – раз затрагивали чьи-либо личные права, хотя бы и сомнительным путем приобретенные.

Что это были за стычки, бои, одиночные схватки и сражения, происходившие в Военном министерстве с 1909 по 1914 год!..

Нападением на осиное гнездо было мое выступление против комиссионной системы, хотя я эту крепость тщательно окружил со всех сторон и подвел под нее мины. Необходимо было повести наступление, чтобы в высших командных должностях, а также главных войсковых штабах вновь была восстановлена надлежащая ответственность…

Комиссий было много, но небольшое число таких, которые принесли действительную пользу. С такой системой вообще надо было покончить. Я не имел права считаться с сотнями заинтересованных лиц, увольняемых членов комиссий, раз дело шло о развитии ответственной работы отдельных офицеров и о сохранении государству сотен тысяч рублей, затрачиваемых без пользы для дела.

Конечно, после этого возникли неудовольствия и тайные оппозиции с их всевозможными последствиями.

Затем озабочивало меня положение Главного интендантского управления.

Испокон веков во всех армиях область деятельности по снабжению интендантским довольствием войск была одной из самых уязвимых для нареканий и нападок. Здесь сталкиваются обширнейших размеров государственные потребности с хозяйственной жизнью нации и, вместе с тем, с ее примитивными торговыми инстинктами, с которыми (в интересах казны) приходится считаться чиновникам. Состояние интендантства армии, по моему мнению, – зеркало, в котором отражается государственное настроение народа или, другими словами, его политическая культура.

Как в мирное, так и в военное время в русском интендантстве крали относительно не больше, чем в иностранных армиях. Чтобы быть справедливым, не следует забывать, что русская армия во внутреннем своем устройстве была не в меньшей зависимости от развития всего народа, как и другие нации, и что Россия своим внутренним управлением отстала от Западной Европы на несколько сот лет…