Петр Врангель - Воспоминания Петра Николаевича Врангеля

Мы вышли от Главнокомандующего вместе с генералом Романовским. Неожиданно он обратился ко мне:

– Я хотел переговорить с вами, Петр Николаевич, я замечаю за последнее время с вашей стороны какое-то недоброжелательное отношение, вы как будто нас в чем-то упрекаете, между тем мы всячески стараемся вам помочь.

Я ответил, что никакого недоброжелательства с моей стороны нет, что если я подчас с излишней горячностью и высказываю мои мнения, то это исключительно оттого, что я не могу не делить радостей и горестей моих войск и оставаться безучастным к тяжелому положению армии.

– Я рад, что мы объяснились, – сказал генерал Романовский. Мы расцеловались.

На следующий день состоялось совещание с казаками. Совещание происходило на квартире генерала Науменко. Присутствовали генералы: Романовский, Плющевский-Плющик, атаман генерал Филимонов и генерал Науменко. Я изложил общую обстановку, дал сведения о боевом составе частей и данные о необходимом количестве пополнений. Генерал Филимонов, не касаясь вопроса по существу, стал говорить о том, что казаки глубоко обижены несправедливым к себе отношением, что давнишние чаяния их иметь собственную Кубанскую армию, несмотря на неоднократные обещания генерала Деникина, не получили удовлетворения, что, будь у казаков собственная армия, все от мала до велика сами стали бы в ее ряды. Генерал Романовский возражал, между прочим указав, что среди кубанцев нет даже подходящего лица, чтобы стать во главе армии. «Разве что Вячеслав Григорьевич [17]мог быть командующим армией», – со скрытой иронией добавил начальник штаба. Генерал Науменко поспешил заявить, что он сам не считает себя подготовленным к этой должности, но что в замене командующего армией нет и надобности. Командующий Кавказской армией, которая состоит почти из одних кубанцев, хотя по рождению и не казак, но имя его достаточно популярно среди Кубанского казачества, и оставление его во главе Кубанской армии удовлетворило бы и «правительство», и казаков. Войсковой атаман поддерживал генерала Науменко.

Я решил сразу покончить с делом и раз навсегда совершенно определенно выяснить взгляд мой на этот вопрос.

– Пока я командующий Кавказской армией, я не ответственен за политику Кубани. С той минуты, как я явился бы командующим Кубанской армией, армией отдельного государственного образования, я стал бы ответственен за его политику. При настоящем же политическом направлении Кубани мне, ставши во главе Кубанской армии, осталось бы одно – скомандовать «взводами налево кругом» и разогнать Законодательную Раду…

Наступило общее смущенное молчание. Генерал Романовский поспешил закончить совещание, прося атамана и генерала Науменко сделать все возможное для скорейшей высылки в мою армию пополнений. Ничего более определенного я добиться не мог.

Мне удалось получить согласие Главнокомандующего на оставление в составе армии впредь до завершения Камышинской операции 2-й Терской дивизии и обещание присылки в ближайшее время формируемых на Кавказе Ишушской и Дагестанской конных бригад. Вместе с тем на время Камышинской операции, ввиду общности задач, поставленных моей и Донской армиям, и тесно связанных операций правофланговых донских и моих частей, 1-й Донской отдельный корпус (3-я и 4-я Донские пластунские и 10-я и 14-я конные бригады) был в оперативном отношении подчинен мне. 1-й Донской корпус занимал широкий фронт, имея ближайшей задачей занятие железнодорожного участка Красный Яр – Самойловка.

А. И. Пильц предложил мне на должность саратовского губернатора генерал-лейтенанта Ермолова, бывшего губернатора Дагестанской области. Не имея своего кандидата, я не возражал, и генерал Ермолов вскоре прибыл к месту службы.

Пробыв в Екатеринодаре четыре дня, я выехал в Царицын.

Немедленно по занятии Царицына я приказал выбрать позицию к северу от города и начать ее укрепление. Последняя должна была преграждать подступы с севера к Царицыну и к станции Гумрак, позволяя использовать в течение боев кольцеобразную железнодорожную сеть Царицынского узла. Уже через несколько дней рекогносцировка позиции была закончена. Начинаясь у Волги, к северу от устья балки Мокрая Мечетка, позиция тянулась по северному берегу этой балки, подходила к железной дороге к северу от станции Гумрак и, пересекая дорогу, давала станции Гумрак еще некоторое обеспечение с северо-запада. Балка Грязная, впадающая в Мокрую Мечетку, с севера делила позицию на два естественных участка. Ближайший тыл позиции, балка Мокрая Мечетка с лежащими на дне балки селами Городище и Уваровка, давал надежное укрытие от огня, но не был удобен для маневрирования. Я назначил начальником работ инженерных войск генерала Глаголева. Из пленных сформирован был ряд рабочих дружин. Лесные материалы и огромные запасы проволоки, брошенные красными при отходе, имелись на месте.

5 июля, узнав от перебежчиков, что расположенные в районе деревень Николаевка – Романовка красноармейские части готовы при нашем наступлении сдаться в плен, части 1-й конной дивизии на рассвете зашли со стороны деревни Николаевки в тыл 12-му советскому полку, который действительно после небольшого сопротивления целиком сдался в плен. Части дивизии стремительно двинулись на Рыбинское, где захватили в плен весь штаб 2-й советской стрелковой бригады. Дивизия взяла в этот день свыше 1000 пленных, около 30 пулеметов и большой обоз.

Вплоть до 11 июля армия вела упорные бои, стремясь овладеть подступами к Камышину. 1-й корпус сдерживал врага на фронте остров Большой – Варкин – Щепкин – Липовка; 4-й, выйдя долиной реки Иловли во фланг и тыл неприятельской позиции, угрожал непосредственно Камышину. К противнику все время продолжали подходить свежие части. Я приказал 2-му корпусу выдвинуться из моего резерва на присоединение к 1-му. Части 2-го корпуса 6 июля начали сосредотачиваться в Балыклее.

К вечеру 11 июля части армии, произведя перегруппировку, заняли исходное для атаки противника положение. Атака была назначена на рассвете 12 июля. Войскам ставилась задача: атаковать и разбить противника, стремясь прижать его к реке Волге и овладеть Камышином. Войска расположились: 1-й корпус – против укрепленной позиции противника, тянувшейся от берега Волги через Варкин, Щепкин на Липовку. 2-й корпус у Балыклеи; 4-й корпус – на правом берегу реки Иловли на фронте Рыбинское – Романов, уступом впереди левого фланга 1-го корпуса.

В то время как части армии готовились к нанесению решительного удара противнику под Камышином, отряд 1-го корпуса, занявший 28 июля на левом берегу Волги хутора Балыклейские, успешно продвинулся вперед. Однако 2 июля противник, перейдя в наступление, оттеснил отряд. Последний понес большие потери и, теснимый противником, вынужден был быстро отходить на юг. 6 июля он был уже у Водяного. Быстрый отход левобережного отряда 1-го корпуса обнажил фланг нашей Камышинской группы и создал угрозу тылу 3-й Кубанской дивизии, удачно продвигавшейся к юго-востоку и успевшей овладеть уже посадом Царев и Капустиным Яром. Разъезды 3-й дивизии уже подходили к железной дороге Саратов – Астрахань.