Татьяна Иовлева - Женщины, изменившие мир

Странной и неоднозначной была почти двадцатилетняя дружба Гарбо с русским эмигрантом, богатым меценатом Джорджем (Георгием Матвеевичем) Шлее. Актриса каждое лето путешествовала с ним во Францию, купила квартиру в том же доме, где он жил со своей женой, известным модельером Валентиной. Но в существование романа между ними поверить трудно. Возможно, их связывали дружеские и деловые контакты, поскольку Гарбо в глубине души до самой старости оставалась растерянным ребенком, нуждавшимся в опекуне. Помогавший ей в решении финансовых вопросов Шлее после смерти оставил ей почти все свое состояние – акции, недвижимость в Италии, Франции, Швеции, США. В 70-е гг. стало известно, что большая часть торгового центра в Беверли-Хиллз принадлежит Гарбо. Именно Шлее помог ей столь выгодно вложить свой капитал: в конце ее жизни он составил 32 млн долларов.

Несмотря на множество поклонников, актриса так и не решилась связать с кем-то свою судьбу. По этому поводу она иногда говорила: «Никто, слава Богу, не вынудил меня пойти к алтарю». А в иных случаях отшучивалась: «Меня никто не хотел взять замуж – я не умею готовить».

С годами миф, защищавший ее от толпы, превратился в реальный образ жизни. Об этой губительной метаморфозе убедительно сказал наблюдавший актрису невропатолог Эрик Дриммер: «Чем больше я изучал ее прошлое и слушал ее рассказы, тем больше убеждался: покидая Швецию, она была совершенно нормальной, целеустремленной и счастливой девушкой. В ее проблемах повинен только Голливуд. Как это ни парадоксально, ее жизнь получила неправильное направление в том же самом месте, где были созданы ее слава и богатство».

В течение нескольких десятилетий Гарбо вела аскетический образ жизни, соблюдая строгий режим. Она занималась йогой, читала книги по индийской философии, выходила на пешие прогулки, общалась с небольшим кругом близких лиц. Ничто человеческое не было ей чуждо. И лишь одно она исключила из своей жизни раз и навсегда – кинематограф. Не поколебал ее в этом решении даже престижный «Оскар», врученный ей в 1954 г. «за незабываемые работы в кино».

Она сама подвела итог своей такой блистательной и в то же время странной жизни: «Мои прогулки – это бегство из настоящего в прошлое. Когда я хожу по городу, я постоянно думаю о своей минувшей жизни, о том, почему я сама ее сделала такой, а не иной… Нет, я недовольна тем, как я жила».

Грета Гарбо скончалась 15 апреля 1990 г. Все свое состояние она оставила единственной племяннице. Актриса завещала похоронить ее в Стокгольме, но из-за юридических сложностей это удалось исполнить лишь спустя 9 лет. В установленный день люди напрасно толпились на кладбище. Повинуясь странному порыву, племянница перенесла дату погребения.

Грета Гарбо вновь ускользнула от мирской суеты в вечное одиночество.

Выдающаяся итальянская актриса театра, кино и эстрады.

Исполнительница острохарактерных и трагедийных ролей, более чем в 50 фильмах, спектаклях и телефильмах.

Обладательница почетных призов и наград: премии «Оскар» («Татуированная роза», 1955 г.), призов за лучшие женские роли на кинофестивалях в Локарно («Рим – открытый город», 1946 г.), в Венеции («Депутатка Анджелина»,1947 г.), в Западном Берлине («Дикий ветер», 1958 г.).

Когда Э. Рязанов для съемок своего фильма «Невероятные приключения итальянцев в России» подыскивал исполнительницу главной роли, он выписал из Рима каталог с фотографиями актрис и сведениями о них. Каково же было его удивление, когда посередине издания он обнаружил чистый лист, на котором было написано только два слова: АННА МАНЬЯНИ. Великая актриса не нуждалась ни в каком представлении. Если бы в Италии существовало официальное звание народной артистки, то первой, кому бы его бесспорно присудили, была бы Анна Маньяни. Итальянцы ласково называли ее Нанни, Наннарелла, Мама Рома. А для всех остальных в мире она была «Ла Маньяни» – Сама Маньяни, великая и непревзойденная.

Как актриса, она обладала взрывным темпераментом, импульсивностью, уникальной остротой реакции, сильным характером и неукротимым жизнелюбием. Вместе с тем она нередко испытывала неуверенность, смятение, ощущение своей ненужности. Эта противоречивость натуры Маньяни наложила огромный отпечаток не только на ее творчество, но и на женскую судьбу, обусловила многие резкие эмоциональные кризисы в жизни, бросавшие актрису от трагической обреченности к надежде, от отчаянной агрессивности – к трепетной любви и нежности.

Жизнь Анны Маньяни, родившейся 7 марта 1908 г., не задалась с самого начала. Ее появление на свет было окружено загадками. Отец девочки так и остался неизвестным, а мать – чужой и далекой. Сведения о ее родителях часто искажались, сама же Маньяни писала: «Все это неправда. Мой отец из Калабрии, а мать – римлянка. Я тоже родилась в Риме, на той стороне Тибра, где нет дворцов. Родители рано отдали меня на воспитание бабушке… Я жила с бабушкой, пятью тетями и одним дядей». Родственники любили девочку, однако счастливой она себя не чувствовала: больше всего на свете ей недоставало матери. Первый раз Анна встретилась с матерью, которая к тому времени вторично вышла замуж за богатого австрийца и переехала в Египет, в 9 лет. По мнению матери, дочь была дурно воспитана, невежественна, и поэтому она поместила ее в католический колледж. Впечатлительная, привыкшая к свободе Анна восприняла это заведение как тюрьму. Чтобы побыстрее оказаться на воле, она с подружками открыла все краны в душевой и устроила в здании потоп, а потом разыграла смешную пантомиму за спиной у сестры-наставницы. Бабушка с радостью забрала «изгнанницу» домой. Но и в школе девочка училась неохотно, не выполняла никаких заданий, а хорошие отметки получала благодаря своей памяти.

Анне больше нравилось одиночество, чтение романов «плаща и шпаги». Она любила фантазировать, и воображение уводило ее в дальние страны. В 15 лет она побывала в Египте. Но восторг от поездки и встречи с матерью сменился разочарованием, страданием от ее невнимания. Мать так и не смогла привыкнуть к трудной, замкнутой и потому чужой ей девочке, которая не вписывалась в ее новую жизнь. Позднее Анна с болью напишет: «…я – увы! – не сумела по настоящему покорить ее сердце».

Вернувшись в Рим, Маньяни приняла первое взрослое решение – стать актрисой. Впоследствии она так объяснит его: «Очевидно, именно стремление к независимости заставило меня избрать свою профессию. А может быть, и нет. Может быть, я избрала эту профессию, потому что мне хотелось быть любимой, хотелось, чтобы мне дарили любовь, которую до сих пор мне приходилось выпрашивать». Она получит эту любовь, но очень дорогой ценой.