Анна Тимофеева-Егорова - Я Береза, как слышите меня

Узнав о таком решении по моему делу партколегии ЦК КПСС, мне стали присылать и привозить рекомендации: Дьяченко - бывший начальник политотдела 197-й дивизии, начальник штаба нашего 805-го штурмового авиаполка полковник Яшкин. В Обухово мне дал рекомендацию главный врач больницы Семенов и коммунист с 1917 года, отбывший десять лет лагерей, как "враг народа", а потом реабилитированный в хрущевскую оттепель, Леонов и другие... Но я опять заартачилась. Не захотела вступать вновь. А тут еще поляки прислали мне "Серебряный крест заслуги", которым я была награждена в мае 1945 года. Наградной отдел Министерства Обороны нашел меня и вручил должок - орден "Отечественной войны" 1 степени...

Дети росли здоровенькими, но я тогда очень много болела, так что мои "мужички" по хозяйству научились все делать сами. Игорь ходил за покупками в магазин, Петя убирал дома, обед готовил. Вячеслав Арсеньевич написал уже две книжки - "Штурмовики" и "Товарищи летчики".

- Мы читали! - в один голос ответили однополчане. - Вот бы с автографом получить...

Муж принес две книжки и вручил Андрею Коняхину и Леве Кабищеру. Оба сердечно поблагодарили автора.

- Но, пожалуйста, - не унимался Андрей, - уж расскажи, что было дальше?

- Я опять написала письмо в ЦК КПСС - уже после ХХ съезда с просьбой восстановить справедливость. Мне очень быстро ответили телефонным звонком.

- Ваше письмо получили. Когда сможете приехать?

Я ответила, что у меня простудился сын и я пока приехать не могу.

- Запишите наш телефон. Когда сможете приехать - позвоните, мы закажем вам пропуск.

На второй день я не выдержала и позвонила.

- Приезжайте в Москву - ответили, - на Старую площадь, дом четыре и дали номер подъезда, указали этаж, комнату...

Я поехала. Встретили меня опять очень любезно, но я насторожилась. Первым делом расспросили о доме, о семье, как меня лечат, многим другим поинтересовались. Потом вопрос:

- Обидели?

- Не то слово...

- Ну что же, товарищ Егорова Анна Александровна, будем восстанавливать вас в партии... Вам придется приехать еще раз к нам на партколлегию.

- Нет, не приеду! Уже было два суда правых и неправых - и я рассказала, как была на судилище у Шкирятова.

- Это формальность, - сказали мне ласково. - Всего будет четыре-пять человек. Нужно решение в вашем присутствии - и все.

- Хорошо, приеду.

Когда приехала и увидела в приемной Ивана Мироновича Дьяченко, бывшего начальника политотдела 197-й штурмовой авиации, по указанию которого у меня и отобрал партийный билет его заместитель - не по себе стало. Но гляжу, у Дьяченко почему-то руки и ноги трясутся. Я стала его успокаивать, как могла, и тут нас попросили на коллегию.

Было всего пять человек, как мне и сказали, да нас двое. Председатель коллегии Шверник попросил Дьяченко рассказать, как получилось, что Егорова сумела сохранить в гитлеровском аду партбилет, а он его отобрал у меня.

Иван Миронович встал, путаясь, начал говорить, что была поставлена задача, что Егорова повела в бой 15 штурмовиков под прикрытием 10 истребителей... Председатель остановил его и сказал:

- Короче, ответьте на мой вопрос.

Дьяченко опять начал что-то рассказывать о моих вылетах, но тут Шверник громко остановил его:

- Хватит! Можете идти.

Иван Миронович вышел, а Шверник, обращаясь к членам комиссии, сказал, что он разговаривал с маршалом С.И. Руденко, в армии которого воевала Егорова последнее время, и тот хорошо отозвался обо мне: "Егорова воевала честно!" И дальше продолжил:

- Товарищ Егорова, мы вас восстанавливаем в партии. Сохраняется ваш стаж. Партвзносы будете платить только с того дня, когда Ногинский райком партии вручит вам новый партийный билет. К сожалению, к Октябрьскому празднику не успеем - осталось всего пять дней.

Не имей сто рублей, а имей сто друзей

После этой встречи с боевыми друзьями я стала часто получать письма от однополчан. Прислал письмо и наш комиссар Дмитрий Поликарпович Швидкий. Он рассказывал, что живет в Харькове, работает на тракторном заводе, что вместе с бывшим начальником политотдела корпуса полковником Турпановым разыскивает мой наградной лист, в котором ходатайствовали о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Написали уже во многие инстанции, даже в Президиум Верховного Совета СССР.

В конце письма Швидкий спрашивал меня - смотрела ли я фильм "Чистое небо" Г. Чухрая, советовал обязательно посмотреть, так как этот фильм о моей судьбе и о судьбе таких, как я.

Я много тогда получила писем от однополчан, и все советовали посмотреть "Чистое небо". "Что за фильм ?"- думала я и, наконец, пошла в кинотеатр. Помню, смотрела и плакала, а сидящие рядом сыновья шепотом, чтобы не беспокоить соседей, уговаривали меня:

- Мамочка, перестань плакать. Это же кино, это артисты играют...

В те дни меня отыскали метростроевцы. Я вернулась с войны не "на коне", а потому считала ненужным идти - все, наверное, думала я, меня позабыли. Ан, нет. "Литературная газета" напечатала очерк Л.Кашина "Егорушка". Метростроевцы прочли его, а затем позвонили в "Литературку" и кричали в трубку, как рассказывал мне Л.Кашин: "Она же наша, наша первостроитель! Дайте нам ее адрес. Мы думали, что ее нет в живых..." Леонид Кашин дал им мой адрес и вот приехала целая кавалькада метростроевцев во главе с редактором многотиражки "Метростроевец" Татьяной Неволиной и фоторепортером. Затем нагрянули Таня Федорова с Ираидой Волковой. Они пригласили меня на встречу с шахтерами метро. После встречи со мной беседовал В.Ф.Полежаев, "Вася - комсомолец", а теперь начальник Управления Метростоя, Герой социалистического труда. (После кончины Василия Филипповича, в Москве одну станцию метро назвали его именем "Полежаевская"). Беседовали со мной главный инженер Сметанкин, Федорова. Они расспрашивали о моем житье-бытье и сказали, что будут хлопотать перед Моссоветом о выделении мне квартиры из фондов Метростроя.

Я была бесконечно рада и благодарна "командованию" Мосметростроя, особенно Татьяне Викторовне Федоровой - инициатору этого хлопотного дела.

А письма, телефонные звонки не прекращались.

Редактор журнала "Старшина, солдат" сказал мне по телефону, что в Москву приехал польский писатель Януш Пшимоновский и привез мне письмо из Варшавы. Писатель очень хотел встретиться со мной, и вот, на следующий же день, у нас в квартире за столом сидели подполковник Суворов из журнала "Старшина, солдат" и Януш Пшимоновский.

Пшимоновский прекрасно говорил по-русски. Я поинтересовалась, откуда у него такой чистый говор, без акцента. И Януш рассказал:

- В 1939 году мы бежали от гитлеровцев, оккупировавших Польшу. Наша семья жила в колхозе. Я, мальчишка еще, но уже работал трактористом. К концу войны подрос и добровольцем записался в польскую армию, которая формировалась в Рязани - освобождать от гитлеровцев свою родную Польшу. Вот так и научился русскому языку.