Стивен Фрай - Дури еще хватает

— Да?

— То есть если сочтешь это неуместным, то просто плесни в меня вином, но как бы ты отнеслась к…

— Ну же…

— Понимаешь, в последние годы я получаю все больше и больше писем от поклонников, больше и больше просьб появиться где-то, выступить на банкете или проделать бог знает что еще. У меня просто руки опускаются…

— Еще бы…

— Расписание до того плотно, что я сам перестаю понимать, что делаю, поэтому мне нужен… ну, в общем…

— Секретарь?

— Собственно говоря, это называется «личным ассистентом». Но, поскольку ты моя личная сестра, я бы назвал это «личной асСестрицей».

— О господи, я так надеялась, что ты меня об этом попросишь. Уж и сама собиралась предложить тебе это же самое. Мне понравится. Больше всего на свете.

В результате последние двадцать шесть лет Джо проработала моей ЛА. И она — лучшая ЛА из когда-либо существовавших на свете. Я-то, разумеется, говорю так по причине родственной привязанности, однако вот вам история, которая доказывает мою правоту.

Во время съемок одного из фильмов для «Видео-Арта» Джона Клиза — где-то в Западном Лондоне — Джо приехала на площадку, чтобы обсудить со мной распорядок следующей недели. В то время мы не имели возможности синхронизировать наши еженедельники через сеть, никаких КПК и смартфонов еще и в помине не было. Она провела со мной обеденный перерыв, посмотрела вместе с Джоном отснятый эпизод, в котором играл Ронни Корбетт, и укатила.

Минут через десять ко мне приволокся Джон.

— Знаешь, я чувствую себя полным козлом.

— Что такое?

— Всю мою трудовую жизнь я искал идеального помощника, но нашел его, вернее ее, ты, ублюдок. Естественно, пока ты сегодня снимался, я сказал ей: «Сколько бы он вам ни платил, даю вдвое больше».

— Ага. И что она ответила?

— Она очень мило улыбнулась и сказала: «Вы очень добры, мистер Клиз, но, вообще-то, он — мой родной брат». Не помню, когда я в последний раз ощущал себя таким кретином.

— Ну, ты же не обязан знать…

Конечно, услышать такие хвалы моей сестре мне было очень приятно. Совершенно типичным для Джо образом она ничего мне о случившемся не сказала. И неделю-другую спустя я заговорил с ней сам.

— Знаешь, Джон поведал мне, как он пытался сманить тебя.

— А! Да, это было смешно…

— Ты могла бы и сама мне сказать, и я удвоил бы твою плату…

Что, как я думаю, как надеюсь , я и сделал.

Не будет преувеличением сказать, что без мягкого, но решительного контроля Джо над моей жизнью меня сейчас и в живых-то уже не было бы. Я поддразниваю ее, называя Мартиной Борман, моей еженедельной нацисткой, однако я не смог бы сделать и десятой доли мной сделанного без ее понимания того, как устроены еженедельники, расписания киносъемок, телевизионные администраторы, аэропорты, водители автомобилей и, прежде всего, ее капризный, странноватый и невыносимый босс, он же братец. Или как все это расстроено.

Однажды, уже в следующем году, — наверное, это был 1990‑й, но прошу на меня не ссылаться — я отправился на встречу с неким Роджером Питерсом, обосновавшимся в великолепном люксе 523 отеля «Савой». Он оказался американцем средних лет. И дал мне понять, что является наследником и последним любовником американского композитора Сэмюэля Барбера. Я-то всегда полагал, что Барбер умер с горя после того, как его давний партнер и друг, музыкант Джанкарло Менотти, променял старика на молодую фотомодель, но, по-видимому, старик нашел утешение в лице Роджера Питерса.

Роджеру, как выяснилось, принадлежали права на экранизацию «Сенной лихорадки» Ноэла Кауарда, и его интересовало, не соглашусь ли я написать сценарий. Я вежливо отказался, поскольку знал, что: а) «Сенная лихорадка» была любимой пьесой Кауарда, и он оставил на ее счет особые указания — «чтобы никакому мудаку не разрешили выеживаться над ней»; и б) действие пьесы происходит в одном месте и практически в одно время, почти в полном соответствии с «единствами» Аристотеля, и это делает ее перенос на экран задачей особенно вшивой. Другое дело, что Реджиналд Роуз и Сидни Люмет с «12 рассерженными мужчинами» справились, и преотлично…

Он вроде бы сильно не обиделся, мы с ним выпили, поболтали, обменялись сплетнями. Думаю, он обращался со своей просьбой едва ли не к каждому, кто когда-либо держал в руке перо или постукивал по клавишам, начав, как водится, со Стоппарда, Беннета и Пинтера {78} 78 Том Стоппард (р. 1937, урожденный Томаш Штраусслер) — британский драматург, мастер парадоксов и интерпертатор классики, значительная фигура современного английского театра. Алан Беннет (р. 1934) — известный английский драматург, обладающий острым, абсурдистским чувством юмора. Гаролд Пинтер (1930–2008) — классик английского театра и литературы, лауреат Нобелевской премии, наиболее влиятельный драматург своего поколения. , и, утомленный неделями отказов, доскребся наконец до донышка своего сусека. И не надо обвинять меня в ложной скромности, я всего-навсего реалист.

Номер у него был роскошный, с умопомрачительным видом на Темзу. Мысль о том, что можно постоянно жить в таком великолепии, наполнила меня совершенно непростительной смесью зависти и амбициозности. Когда-нибудь, думал я, когда-нибудь…

Календарь, как сказал где-то Вивиан Стэншолл {79} 79 Вивиан Стэншолл (1943–1995) — английский музыкант, фронтмен одной из самых необычных групп в истории рок-музыки Bonzo Dog Doo-Dah Band, сплавивших в своем творчестве музыкальную комедию и дадаизм. Его называли «придворным шутом британского андеграунда». , сбрасывает страницы и ветер уносит их, и вот уже начался 1992‑й, и я прогуливаюсь, созерцая витрины, по Пиккадилли.

— Здравствуйте, Стивен!

Должен сказать, что я страдаю умеренной, но способной кого угодно довести до белого каления формой прозопагнозии. Нет, она ничем не напоминает присущее кое-кому абсолютное отсутствие памяти на лица. У меня есть знакомый, который членов собственной семьи не узнает, пока те не назовутся. Со мной дело обстоит не так ужасно, и тем не менее я часто произвожу впечатление грубияна. Поэтому, если мы с вами знакомы и я, повстречав вас на улице, просто прошел мимо, не думайте, что я невзлюбил вас и хочу вычеркнуть из моей жизни, — просто я ни малейшего понятия не имею, кто вы такой. Назовитесь, и все будет прекрасно. Большинство людей устроено наоборот — лица они запоминают, а имена — ни-ни.

По счастью, этот незнакомец назвался без моих подсказок:

— Роджер Питерс!

— Ну конечно, — сказал я. — Что новенького?

— Да вот, понимаете, — начал он, подстраиваясь под мою походку, — вы именно тот, кто мне нужен. Не знаете ли вы кого-нибудь, кого угодно …

О господи, мысленно застонал я, сейчас он опять заведет шарманку насчет «Сенной лихорадки»…