Александр Тищенко - Ведомые Дракона

Не теряли времени и гитлеровцы. Они пополняли потрепанные в боях части, укрепляли оборонительные рубежи. Основу вражеской обороны составила так называемая Голубая линия - сильно укрепленная полоса, перерезавшая Кубань пополам, от Азовского до Черного моря. Фашистское командование стремилось во что бы то ни стало сохранить плацдарм на Таманском полуострове, прикрывавший подступы к Крыму. При этом особую роль оно отводило авиации, намереваясь компенсировать ею недостаток в наземных войсках. Для боевых действий на Кубани были сосредоточены основные силы 4-го воздушного флота и несколько эскадр, укомплектованных опытными летчиками и новыми самолетами. В начале апреля фашистская авиация стала наносить массированные удары по советским войскам.

После небольшой оперативной паузы войска Северо-Кавказского фронта возобновили наступление в районе станицы Крымской. Однако противнику, имевшему превосходство в воздухе, удалось приостановить продвижение наших частей. Воспользовавшись этим, немецко-фашистское командование решило уничтожить десант на полуострове Мысхако. Вражеская пехота при мощной поддержке авиации и артиллерии перешла в наступление. Защитники Малой земли оказались в тяжелом положении. На помощь им советское командование бросило большие силы бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Боевого приказа ожидали и летчики нашего полка.

Утром 19 апреля мы расположились в небольшом саду на окраине станицы. Весна уже вступила в свои права. Щедро светило солнце. Теплый ветерок ерошил молодую листву яблонь. Земля дышала тонким ароматом трав. Мы слушали двух летчиков-фронтовиков из соседней дивизии. Им поручили ввести нас, как говорится, в строй; сначала теоретически, а потом практически - в совместных боевых вылетах. Сейчас мы осваивали теоретическую часть программы. Летчики советовали нам не увлекаться на первых порах атаками, не стараться сбивать самолеты. Все это, мол, придет потом, а пока нужно внимательно смотреть за воздухом, воспитывать в себе выдержку, отработать взаимодействие. Скажу откровенно: такие советы нам не понравились. Мы рвались в бой, жаждали победы, а нам рекомендовали смотреть, воспитывать, отрабатывать...

Как только беседа закончилась, к нам подошел начальник штаба майор Лепилин. Прибыл он в полк недавно, а уже стал здесь уважаемым человеком. Его полюбили не только за разносторонность и глубину знаний, приобретенных им в академии, но и за ревностное отношение к службе. Непоседливый и энергичный, майор за день успевал, как он выражался, исколесить полк вдоль и поперек. Его можно было видеть всюду - в штабе, на аэродроме, в столовой, в казарме.

- По настоящему делу скучаете? - спросил Лепилин и, не ожидая ответа, сказал: - Будет дело! Но трудное.

Фашисты сюрприз подбросили. Кто знает, что такое "удет"?

- Наверное, какой-нибудь новый план войны, - высказал догадку старший сержант Александр Туманов, стройный, светловолосый летчик, у которого Пасынок находил внешнее сходство с Есениным. - Вроде плана "Барбаросса"...

- А не кличка ли это какого-нибудь фашиста? - вмешался в разговор старшина Иван Федоров. Невысокого роста, худощавый, энергичный и смелый, он считался одним из лучших летчиков полка. - Нам все равно кого бить: с псевдонимом или без...

- Да что гадать, товарищ майор? - перебил его Алексей Машенкин. - Лучше уж сами сюрприз на русский переведите.

- "Удет" - это фашистская истребительная эскадра, - сказал Лепилин. Переброшена сюда из Италии по распоряжению Геринга. В ней многие летчики имеют рыцарские кресты. Командует эскадрой майор Вильке. На его счету несколько десятков сбитых самолетов.

- Сюрпризец неплохой, - Дмитрий Тюгаев резанул воздух ладонью. - Но нас не запугаешь! "Удет" не уйдет! Верно я говорю?

- Точно, товарищ лейтенант, - поддержал его Василий Луговой. - Пусть Геринг гробы заказывает.

- Уверенность - хорошая вещь, - как бы подвел итог разговору майор Лепилин. - Но одной ее мало. Враг опытный, коварный. И пусть никто не рассчитывает на легкую победу.

В это время над станицей прошли два "мессершмитта", за которыми цепочкой тянулись разрывы зенитных снарядов. Мы, не отрываясь, следили за самолетами. Пожалуй, у нас в этот момент было больше любопытства, чем злости, ненависти к фашистам. Кажется, странное чувство... Но это было так. Уже потом, в конце войны, я не раз вспоминал о нем. И пришел к выводу, что та ненависть, которая нужна для победы, приобретается не сразу. Она зарождается в сердце и начинает жечь тогда, когда своими глазами видишь следы фашистских зверств, сотни и тысячи обездоленных соотечественников, развалины городов и пожарища деревень. Когда на твоих руках умирает раненный в бою товарищ, а ты не можешь ничем помочь. Когда из-за колючей проволоки концлагеря со слезами радости навстречу тебе, освободителю, бросаются изможденные люди... И тогда это чувство ненависти приказывает тебе: иди смело в бой, добивайся только победы и не жалей для нее ни крови своей, ни жизни. Пусть ты умрешь, но Родина должна жить!

Едва "мессершмитты" скрылись, майор Лепилин сообщил нам еще одну новость:

- В полк поступило боевое распоряжение. Сейчас командиры эскадрилий получают от командира полка указания на завтрашний день.

Вот и кончилась наша учебная страда. Почти два года мы с нетерпением ждали этого дня. Трудно найти слова, которые бы выразили наше воодушевление, наше стремление померяться силами с врагом.

Вскоре подошли командир полка и командиры эскадрилий. Майор Еремин, оглядев летчиков, сказал:

- Завтра будем прикрывать наши войска, обороняющие Мысхако. А сегодня облет района. Я иду с первой эскадрильей. Вылет через час.

Что же, облет района боевых действий - дело нужное. Надо присмотреться к наземным ориентирам, к линии фронта, к соседним аэродромам. Но почему вылет через час? Столько времени понадобится только для того, чтобы добраться до аэродрома и принять самолеты. А когда же готовиться? Хотя бы изучить маршрут...

- Маршрут простой, - словно угадав наши мысли, закончил командир полка. - Идем на Абинскую, потом на юг, вдоль линии фронта, и возвращаемся домой.

И вот полк в воздухе. В центре - первая эскадрилья, возглавляемая майором Ереминым. Я у него ведомым. Справа - эскадрилья Свеженцева, слева Новикова. Набрали высоту и взяли курс на Абинскую, расположенную неподалеку от линии фронта.

Через несколько минут полета внизу, под нами, появился двухмоторный самолет. Он шел встречным курсом. "Наверняка фашист пробирается в наш тыл", - мелькнула у меня мысль. Такое же подозрение, видимо, родилось и у майора Еремина. Сделав переворот через крыло, он пошел на снижение. Я повторил его маневр. Неизвестный самолет начал разворачиваться, мы за ним. Когда догнали его, оказалось, что это наш бомбардировщик Пе-2. Пришлось возвращаться к группе.