Владимир Рекшан - Самый кайф (сборник)

В книге Нины Барановской «Алиса», выпущенной издательством «Геликон», вся эта история представлена как нечто романтическо-героическое. Но Нины на том концерте просто не было. А вот что мне рассказал однажды Олег Агафонов: «Перед концертами я разговаривал с Костей. „Костя, – сказал, – менты готовят засаду. Полковник Резинкин так и заявил мне, что я мерзавцев на сцену тащу – он нам покажет! Надо, Костя, провести все корректно – после мы с Резинкиным разберемся“. А перед вторым концертом Костя явился датый. Мы с ним еще выпили. Я ему сто раз повторил: „Держись, Костя, не поддавайся на провокации“. Тут какой-то человек приходит и сообщает: „Костя, твоя жена на служебном входе ждет“. Кинчев тому человеку ответил: „Пошла она к черту!“ Я его уговорил выйти и встретить. Мы прошли сквозь толпу и ее встретили. Костя что-то там ментам наговорил. Нас в „воронок“ погрузили и хотели увезти, но окружила толпа, и я показал лейтенанту на нее. Лейтенант понял, и нас вернули во Дворец спорта. Я опять Костю уговаривал, но он не выдержал и орал хреновину в микрофон…»

Помню собрание в Рок-клубе, на которое пришла женщина-прокурор и где вежливо присутствовал Костя. Прокурор что-то нежно выговаривала собравшимся, а мы, в каком-то смысле, взяли Кинчева на поруки. Кажется, восемьдесят восьмой год стоял на дворе. Мне вдруг пришла хулиганская мысль, и я ее сдуру произнес:

– А если Кинчева все-таки приговорят? Больше чем отработку на стройках страны ему не припаяют. Пусть его направят трудиться в Рок-клуб. С утра станет двор подметать, а после пусть репетирует.

Но Костя покаялся перед прокурором и мучеником не стал.

Рок-н-ролл – это все-таки революция. А революции нужны жертвы, а не внуки жертв. Когда лезешь на баррикады, то должен знать – иногда с баррикад падают вдребезги.

Та история сделала Кинчева кумиром плохо успевающих учеников старших классов. Лет кумиру становится все больше, а ученики не меняются. Называются они теперь «Армия „Алисы“», и Костя издает приказы по армии. Они вполне могут стать хунвейбинами классовых сражений.

Олег же Агафонов хотел снять фильм «Монстры русского рока». Таким было рабочее название. Я даже сценарий для него стал набрасывать. Но Олег умер, и кино не состоялось. Для «Санкт-Петербурга» он сделал несколько добрых дел – снял два клипа на песни Коли Ивановича Корзинина, которые тот записал на студии «Мелодия» с Никитком Зайцевым; сделал после путча передачу, в конце ее толпа музыкантов подпевала мне в песне «Прощай, Империя!». Агафонов смонтировал клип и показал его пару раз по Пятому каналу, снял клип на песню «Дура» и тоже показал по ТВ.

И где теперь все эти материалы?

Стоя возле могилы Моррисона, я нe собирался вспоминать наших покойников – так уж получилось. Совсем недавно умер Андрей Соловьев. Хороший, остро чувствовавший трагедию мира, тяжелобольной человек. Он жил на уничтожение, и даже странно, что дожил до сорокалетия. Коля Корзинин сочинил на его стихи с десяток отличных песен, даже записал боґльшую их часть, но мало кто их знает. Как-то подвернулся случай, и я опубликовал подборку стихов Соловьева в хорошей компании – вместе со своими стихами, стихами Макаревича, БГ, Майка, Цоя, Кости, Башлачева. Получился такой небольшой сборник – восемь маленьких книжек с фотографиями в одной.

История этого сборника по-своему интересна. Возникла у меня идея выпустить несколько рок-н-ролльных книжек – новое издание «Кайфа полного», собрание нот наиболее популярных песен, сборник стихов.

Идею поддержал Борис Березовский (не банкир), хозяин издательства «Культ-Информ-Пресс», что расположилось в двух кладовочках Комитета по культуре города Санкт-Петербурга (Комитет находится на Невском возле лютеранской церкви).

Для «Кайфа» смешную обложку нарисовал Серега Лемехов, и «Кайф» был опубликован. Как-то Лемехов решил улучшить отношения с издательством и явился туда с авоськой плохого вина, предлагая его продегустировать Борису Березовскому (не банкиру) и издательским дамам. Все от вина отказались, и пришлось Сереге пить одному. Затем он заснул в кресле, и после окончания трудового дня Небанкир и дамы вынесли Серегу через проходную Комитета по культуре на свежий воздух.

На этой звонкой ноте история с рок-н-ролльными книжками в «Культ-Информ-Прессе» закончилась. Но я уже нашел другую фирму. В ней работал Валера Кууск – это он снял нас на кинопленку в начале семидесятых. Книгу стихов я уже собрал. Еще капитализм не звенел, как перетянутые струны, и БГ перед концертом в ДК им. Горького согласился поучаствовать в книге; Костя согласился на банкете в Челябинске, Макаревича я как-то подцепил в кулуарах СКК, тексты Майка дал Саша Старцев, и т. д. О деньгах никто не спрашивал, но гонорар, естественно, подразумевался. Договаривался с авторами я в девяносто первом году, а книжку напечатали, когда инфляция следующего года высасывала все с поверхности России. Словно смерч в степи! Издательство рухнуло. Какое-то количество книг оказалось у меня, и я постарался их продать, помня о гонорарах культовых авторов. Но пока книги продавались, деньги обесценивались. Так я никому ничего не заплатил, да и сам практически ничего не получил. Но богатые артисты от этой книжки не обеднели, а вот прекрасные стихи Андрея Соловьева узнали все-таки, как пахнет типографская краска. Кстати, многие песни группы «Игры» написаны на его стихи. Чтобы не быть голословным, приведу одно стихотворение.

Надоели смерти! Но они были. Хотя мне до Цоя дела и нет, не был знаком я с ним фактически (один раз только пили вместе, не знакомясь, и кореец колотил по столу ладонями в припадке какого-то внутреннего нерва), но, узнав о его гибели, я потащился в Рок-клуб с Джорджем и пил в этом Рок-клубе трое суток, днем и ночью, а когда за пьющими пригнали автобус и предложили ехать на кладбище, то я да Джордж, мы чуть не отказались, были без сил, все-таки поехали, тупо искали выпивку среди кладбищенских березок.

За Цоем умер Майк, музыка его казалась намного ближе, чем холодный космос корейца, по крайней мере, потому, что сочинял Майк рокабилльные в основном стандарты, и в этих стандартах не найти ни единой оригинальной ноты, и стихи корявые, безграмотные… Но в каждой песне есть одна-другая точная строчка, попадающая в сердце, заставляющая страдать и объединяться.