Павел Михайлов - 10000 часов в воздухе

Прогноз погоды, полученный нами в Иркутске, полностью подтверждается: до самого Киренска ясное небо. Мерно работают двигатели, в самолёте ни качки, ни вибрации — поставьте на стол книгу ребром, и она не шелохнётся. Настроил автопилот: пусть теперь этот чуткий прибор сам ведет самолёт. Под нами слева, далеко внизу, тёмным фоном проплывает могучая лесистая тайга; её массив порой пересекается белыми зигзагообразными линиями замёрзших речушек. Тут и там проступают седые пятна скованных льдом озёр; по ним мы сличаем карту с местностью.

Однообразный таёжный пейзаж вскоре меняется. Справа, насколько хватает глаз, тянутся скалистые гребни гор, окаймляющие берега Байкала. Дальше, на север, вдоль нашего пути величественно выделяется хаотическое нагромождение горных массивов, хребтов, скал, остроконечных пиков, снежных вершин.

У города Киренска мы пересекаем Лену. Теперь она вьётся справа от нас, в долине между склонами и холмами. От Олекминска берега пошли крутые, скалистые, кое-где круто спускающиеся к реке. Лена покрыта льдом: в конце марта здесь ещё суровая зима. Прибрежные известняки образуют столбы причудливой формы.

Ландшафт так быстро сменяется, что не успеваешь окинуть взглядом, не только удержать в памяти места, где таятся несметные богатства.

По левому борту самолёта между долинами рек Лены и Енисея темнеют безбрежные просторы тайги. По руслу реки Нижней Тунгуски, по отрогам гор, падям и болотам изучали геологи нераскрытые тайны края. После долгих поисков, упорного труда ими были найдены кимберлиты; эти алмазосодержащие породы по качеству алмазов не уступают знаменитым южноафриканским камням. Одно из богатейших месторождений кимберлитов назвали «Зарницей».

Мы пролетаем Олекминские месторождения каменной соли, мощные источники горючего газа в районе устья реки Вилюй. Якутия — край почти нетронутых природных богатств: золото, олово, слюду и многие-многие другие полезные ископаемые таит щедрая обширная земля. По богатству земных недр, бескрайных лесов и многоводных рек Якутия вряд ли имеет себе равных в мире.

Поистине сказочные богатства веками покоились в земных недрах края! Советские геологи разбудили спящего богатыря. Там, где раньше шумела непроходимая тайга, теперь вырастают благоустроенные посёлки с уютными домиками, школами и даже со своей электростанцией. Каждый якутский поселок имеет свой собственный транспорт, катера, тракторы, а нередко и самолёты. И неудивительно: здешние расстояния огромны…

В районе Якутска начало побалтывать. Полагая, что скоро минуем воздушное волнение, я не стал изменять высоту полёта. Вопреки нашему предположению, качка стала усиливаться. Самолёт начало тянуть в сторону от курса. Рулём поворота стараюсь держать нужное направление.

В этих условиях пилот должен уметь реагировать быстро, энергично и чётко. Хотя мы находились уже на ближних подступах к Якутску, я, чтобы избавиться от болтанки, вынужден был снизить самолёт на пятьсот метров. Время приближалось к четырём часам по московскому счёту, а здесь уже близился полдень. До Якутска оставалось тридцать километров. Я начал снижаться. Отчётливо стали видны окраины города. Толпы людей на улицах провожали взглядом наш самолёт. Это те, кто не успел попасть на аэродром.

Впереди на сверкающем фоне снежной равнины всё яснее и яснее выделялась тёмная линия посадочной полосы. С убранными шасси самолёт вихрем пронёсся над аэродромом. Встречающие восторженно приветствовали появление «ТУ-104». Заход на посадку; самолёт строго вычертил траекторию снижения, высота уменьшилась, колёса коснулись земли.

Рулём поворота твёрдо выдерживаю направление движения, применяю тормоза, скорость падает, но не быстро. Что делать? Посадочная полоса стремительно уходит под нос самолёта. А что, если длина этой полосы окажется недостаточной? Филонов подсказывает:

— Жми на тормоза!

Половину дорожки уже прошли; в этот момент скорость самолёта заметно гаснет. Ещё сильнее нажимаю на тормозные педали, и наш «ТУ» становится послушным.

Метров за шестьсот до конца взлетно-посадочной полосы мы остановились и подрулили к месту стоянки. Уф! Как будто стокилограммовый груз с плеч сняли… Через два часа тридцать пять минут после вылета из Иркутска мы оказались в Якутске!

Александр Васильевич Сназин, принимавший самолёт, рассказывал нам, какое впечатление произвел на него наш полёт:

— Вижу, ваш «ТУ» приближается к посёлку. Ещё мгновение — и он несётся над землёй, точно громадная птица, с широко раздвинутыми крыльями. Ноги дрожат, волнуюсь. Машина стала приземляться, не выдержали мои нервы: закрыл глаза, думаю — разбилась. Потом замечаю: среди пыльной завесы показался серебристый хвост — стало быть, цел «ТУ-104»! А что будет дальше? Ведь он на большой скорости катится вперёд, а там, за посадочной полосой, всякие неровности, не говоря уже о высоковольтной линии. Отлегло от сердца лишь после того, как машина остановилась точно на заранее намеченном для неё месте!.. Пятнадцать лет работаю в авиации, но ничего подобного не доводилось раньше испытывать!

Сназин волновался не случайно: такие самолёты, как наш, садятся только на бетонированные аэродромы. А здесь, в Якутии, «ТУ-104» впервые в практике тяжёлых реактивных самолётов садился прямо на грунтовую полосу, покрытую снегом.

Живейший интерес к самолёту проявило не только население Якутска, но и жители всех окрестных деревень. Толпы народа непрерывным потоком стекались к месту стоянки «ТУ-104».

Всюду слышен был один и тот же разговор:

— Подумать только, за два часа тридцать пять минут из Иркутска!

На аэродроме было людно, как в большой праздник. Тут были люди разных профессий и занятий, рабочие, служащие, школьники и даже глубокие старики оленеводы.

Торжественная встреча на стоянке самолёта вылилась в массовое торжество.

Чуть ли не весь город перебывал в гостях у экипажа.

Ко мне обратилась группа гостей с просьбой рассказать им о реактивном самолёте. Тут были депутаты Верховного Совета Якутской республики, рабочие, школьники.

— Какое самочувствие у пассажиров вашего самолёта? Есть ли разница по сравнению с полётом на обычном аэроплане? — допытывался у меня рослый быстроглазый школьник.

— Конечно, разница в ощущении большая, — охотно отвечал я. — На реактивном самолёте пассажир не чувствует пи тряски, ни вибрации, ни шума. Полный покой! Да и летит «ТУ» высоко — «потолок» его превышает тринадцать тысяч метров.

— Много ли на вашей машине двигателей? — спросили посетители.

— Двигателей всего два, но это мощные реактивные двигатели, работающие по принципу ракеты. Расположены у бортов машины, в корневой части крыла. Такое расположение их обеспечивает устойчивость и безопасность полёта даже в том случае, если один из двигателей выйдет из строя. Но порча их практически маловероятна, особенно в мирных условиях.