Сборник статей - Личности в истории

Софи не получила никакого образования, но от природы была поэтична и обладала врожденным чувством красоты. Будучи «из народа», она считала себя лучше всех аристократов мира. И Аврора унаследует эту черту матери – обладательница аристократических манер, дама высшего света, она всегда будет подчеркивать свое происхождение, не считая это унизительным.

Через четыре года Морис Дюпен погиб, и бабушка взяла маленькую внучку к себе, в имение Ноан. Софи не возражала, не желая лишать дочь лучшего будущего.

Жорж Санд

Авроре полюбилась сельская жизнь. Ей доставляло радость бегать с деревенскими детьми, ухаживать за ягнятами, слушать рассказы мяльщика конопли. Бабушке-аристократке, правда, это не очень нравилось: она хотела прежде всего воспитать из внучки утонченную светскую даму. Подчинить Аврору было невозможно, зато привить любовь к музыке и литературе не составило труда.

И все же она мечтала вернуться к маме, ее не пугала бедность, в которой ей пришлось бы жить. Аврора Дюпен старшая пыталась внушить внучке, что ее мать «погибшая женщина». Девочка бунтовала. И тогда бабушка отдала ее на обучение в монастырь.

Аврора с раннего детства задавалась вопросами: «Зачем я существую? Зачем весь этот свет? Зачем старые графини?»

Позже она скажет: «Так как я не принадлежала свету ни по своим поступкам, ни по своим помыслам, так как… я не могла и не хотела поступать иначе, чем в силу закона, стоящего выше общепринятых обычаев и мнений, – мне необходимо было найти в Боге ответ на загадку моей жизни, указание моего истинного долга, одобрение моих самых сокровенных чувств».

В женском августинском монастыре ее прозвали «записной книжкой» – уже тогда она с удовольствием вела записи в дневнике: «Увы! Мой милый отец Вилель, я часто пачкалась чернилами, тушила свечку пальцами. Я засыпала на уроках закона Божия, я храпела на мессе, я говорила, что вы некрасивы. За эту неделю я сделала, по крайней мере, 15 грубых ошибок по-французски и 30 по-английски. Это мой грех, это мой грех, это мой тягчайший грех».

Шло время. Авроре исполнилось 15 лет, из чертенка неожиданно для всех она превратилась в ангельски послушную девушку. Однажды, прогуливаясь по крытой галерее монастыря, юная послушница зашла в церковь, чтобы посмотреть вблизи на монахинь, пришедших молиться. «Мне показалось, что звезда, как бы вписанная в витраж, затерянная в необъятном пространстве, внимательно смотрела на меня. Пели птицы. Вокруг были покой, очарование, благоговейная сосредоточенность, тайна, о которой я никогда не имела представления… У меня закружилась голова. Слезы потоком хлынули из глаз.» Она решила, что быть монахиней – ее призвание, и стала думать о вступлении в монастырь. С отчаянностью, столь свойственной ее характеру, Аврора начала работать до полной потери сил, была готова подметать кладбище, выносить мусор, делала все, что ей говорили, и буквально не спала и не ела.

Это всех насторожило. «Вы стали грустной, мрачной, какой-то исступленно-восторженной. – сказал ей аббат де Премор. – В наказание я велю вам вернуться к играм, к невинным развлечениям, свойственным вашему возрасту». Аббат, видя в девочке восторженную, поэтическую душу, понимал, что на пути монахини она не обретет счастья.

Вновь став зачинщицей всех игр в монастыре, вернув внимание своих подруг и монахинь, в глубине души Аврора твердо решила, что не отступится от желания принять постриг. Но письмо бабушки все изменило – мадам Дюпен настоятельно просила внучку вернуться в Ноан: «Дочь моя, я должна выдать скорее тебя замуж, я скоро умру».

В 1822 году Аврора Дюпен стала супругой Казимира Дюдевана. Замужество не принесло ей счастья. Они были разные. Казимир находил удовольствие в охоте, интересовался политикой и любил выпить, он не понимал влечения Авроры к книгам. А она жаждала знаний, читала философов, с интересом изучала естественные науки. Ее природное чувство красоты проявлялось в понимании музыки, в рисовании, поэзии.

Этот союз не смогли сохранить даже дети, которых они очень любили.

В 1831 году Аврора бросила семью и уехала в Париж, оставшись без денег, без дома, без поддержки. Засунув руки в карманы, голодная, она бродила по Парижу в поисках работы. И твердо знала, что в Ноан она не вернется.

Ее приняли журналистом в сатирический журнал «Фигаро». Его редактор Латуш, человек, «создавший больше авторов, чем произведений», был учителем Бальзака, Шарля Нодье.

Первый свой роман «Роз и Бланш» Аврора написала вместе с Жюлем Сандо. Встретив Жюля, Аврора вновь почувствовала вкус жизни, от которой устала и выносила только из-за детей. Их сближали интересы, мечтательность, поэтичность. Все, что им нужно было, чтобы чувствовать себя счастливыми: две котлеты и сыр, мансарда с видом на Нотр-Дам и на реку, работа, чтобы оплатить жилье и еду. Но союз этот не был долгим – Жюль и Аврора расстались. «Мои мечты были всегда слишком возвышенными…» – скажет она. Однако с ней навсегда остался псевдоним Жорж Санд, под которым она стала известна не только во Франции.

Она продолжает много, неутомимо работать, выпуская по роману в год. Когда-то Аврора мечтала хотя бы увидеть Гюго, Бальзака, а теперь они говорят о ее таланте. Она знакомится с известными писателями, музыкантами, поэтами. Вот лишь немногие имена: Альфред де Мюссе, Ференц Лист, Гюстав Флобер, Шарль Сент-Бев, Эжен Делакруа, Проспер Мериме, Полина Виардо, Иван Сергеевич Тургенев…

Однако кровь ее «застыла от вечной работы за столом», оставшись одна, лишенная радости дарить свою любовь, она забыла, что еще молода, а ее душа словно уснула.

Жорж Санд и Фредерик Шопен познакомились в 1837 году в Париже. Она сразу обратила внимание на молодого музыканта, впечатлительного, тонкого и талантливого. Он после этой встречи отметил: «Какая несимпатичная женщина эта Санд!» Во многом их вкусы расходились, но красота, музыка объединили две прекрасные души.

Шопен нашел в Жорж Санд силу, которая влекла его и помогала ему; Аврора могла оценить его, вдохновить, дать совет и не требовала ничего для себя.

Генрих Гейне, друг их семьи, восхищался ими обоими. «Как прекрасна Жорж Санд и как она безопасна даже для злых кошек, одной лапкой ласкающих ее, а другой царапающих; даже для собак, которые лают на нее самым свирепым образом; подобно луне, она кротко созерцает их с высоты…» О Шопене он сказал: «Человек необыкновенной чувствительности; человек, признающий разговор только с глазу на глаз, ушедший в какую-то свою таинственную жизнь».

В 1841 году из Парижа семья перебралась в Ноан. Там они провели пять незабываемых лет.