Сборник статей - Личности в истории

Вообще говоря, участие в подобных увеселениях – странное занятие для святого отца, но он считал оперу своим призванием, главным делом жизни, отдавал ей максимум сил. Из-за этой своей страсти он испортил отношения и с руководством «Пиеты», и с церковным начальством. И главное – стал уделять меньше внимания инструментальной музыке. Можно вспомнить про «двух зайцев», но в праве ли мы судить гения? Возможно, театр давал ему то ощущение полноты и красочности жизни, которого он был лишен в юности из-за болезни и долгого пребывания в семинарии. Но время расставило все по местам: именно концерты обессмертили имя композитора, может быть потому, что в них он был настоящим, искренним, не скованным никакими условностями, опера же принесла ему кратковременную славу и большие проблемы.

Неприятности начались в 1720 году. В самый разгар сезона появился анонимный памфлет, высмеивавший тогдашнюю оперу вообще и оперы Вивальди в частности. Памфлет был едкий, остроумный, автор очень метко подметил все театральные штампы, коих было множество. Много позже выяснилось, что его автором был Бенедетто Марчелло – успешный композитор и публицист, потерпевший неудачу в оперном жанре.

Для Вивальди это был сильный удар – и моральный, и финансовый (публика открыто смеялась на представлениях, узнавая очередной штамп). Но вышел он из этой ситуации с достоинством: не стал устраивать склоки, почти четыре года не ставил новых опер, многое пересмотрел в своем оперном творчестве (например, уровень либретто). Новые оперы имели большой успех, самая известная из них – написанная в 1734 году «Олимпиада» на либретто выдающегося драматурга Пьетро Метастазио – ставится и в наше время.

Радости и печали

Опера принесла Вивальди и неожиданный подарок. На главную роль в его новой опере была приглашена воспитанница «Пиеты» Анна Жиро. Вивальди проводил с ней непозволительно много для святого отца времени, и, конечно, сразу поползли слухи. Антонио всячески отстаивал честь Анны, утверждая, что ему нужна помощь и Анна со своей сестрой лишь ухаживают за ним, но мало кто ему верил, а отношения с духовенством испортились вконец.

Эти перипетии сейчас имеют мало значения, гораздо важнее другое: это непростое, но красивое время, когда его жизнь осветилась любовью, подарило нам прекраснейшую музыку. Именно тогда родились цикл «Времена года», концерт «Ночь», множество замечательных концертов и духовных произведений («Глория», «Магнификат»).

Последний период жизни Антонио Вивальди похож на его концерты: радость и грусть сменяют друг друга. На пороге своего 50-летия наш герой был полон энергии и замыслов. Оперы сыпались как из рога изобилия (для карнавального сезона 1727 года он сочинил аж восемь опер), многие роли в них были написаны специально для Анны Жиро. В 1728 году австрийский король Карл VI, большой ценитель музыки, пригласил Вивальди в Вену. Два года он путешествовал и приобрел европейскую известность (благодаря европейским почитателям сохранилась большая часть его наследия).

Беда пришла неожиданно. В 1737 году Вивальди собрался ставить новые оперы в Ферраре, все складывалось удачно, как вдруг епископ Феррары, принадлежавшей в отличие от Венеции к папской области, запретил композитору въезд в город. Через много лет церковь припомнила Вивальди все: отказ вести мессу, его личную жизнь, успехи на музыкальном поприще. Когда постановку опер все же разрешили, они провалились: город был настроен против неудавшегося священника. Вивальди был в отчаянии, он винил в провале только себя и свои оперы. Венеция тоже не испытывала уже к ним прежнего восторга – то ли мода на него прошла, то ли его нововведения оказались сложны для публики. Лишь в инструментальной музыке Вивальди по-прежнему не было равных. 21 марта 1740 года в «Пиете» он дал свой прощальный концерт, на котором игрались его только что созданные произведения, последние… Среди них концерт «Эхо» – музыка, наполненная светом, жизнью, рассказывающая об идеальной гармонии природы и человека.

Он уехал в Вену к Карлу VI, но и здесь его ждала неудача: король умер, началась война, музыка стала никому не нужна. Вскоре оборвалась и жизнь самого Вивальди.

Gloria in exelsis Deo

В жизни Вивальди было все, как и в его причудливой эпохе. И все же в его жизни и музыке есть нечто неизменное. Он всегда оставался самим собой, и его музыку не спутаешь с музыкой других композиторов. Вот они – всегда узнаваемые, вивальдиевские интонации в его непревзойденных концертах.

Начало: динамичный волевой напор и запоминающиеся темы первой части концерта. Иногда пульсирует один звук или одна фраза, завораживает, впечатывается в сознание, и уже не отпускает до конца внутреннее напряжение. Сердце начинает биться в такт музыке, она ведет вперед и вперед, как будто через бесконечные арки венецианских колоннад, сквозь которые пробивается солнце.

Арки заканчиваются, и человек остается один на один с самим собой. Что теперь будет вести его дальше? Где его путь? Вторая часть концерта – соло одного инструмента: само время здесь замедляет бег, это размышление, красивейшая музыка души, которую страшно спугнуть одним неверным движением, одной фальшивой нотой. Как никто другой, Вивальди знал и чувствовал каждый инструмент: его скрипка – это воистину тончайшие струны человеческой души, его духовые – тоска по небесной гармонии и чистоте.

Третья часть – возвращение к миру, к его ритму, но все пережитое, осознанное, выстраданное человеком привносится вместе с ним в этот мир. Музыкальные темы переплетаются, дополняют друг друга: это всегда обновление (а иначе зачем весь этот путь?), всегда стремление к свету, которое уже ничем не остановить, всегда утверждение жизни и радости в ней.

Творения гения всегда выходят за рамки обычного, человеческого времени. Есть то, на что душа откликалась в эпоху барокко, откликается в нашем суетном времени, откликнется и в любую другую эпоху. Что делать, если есть страстное желание наполнить мир светом, потому что свет переполняет тебя изнутри, не дает остановиться, заставляет забыть о своих проблемах, казалось бы непреодолимых? Что делать, если душа жаждет любви и счастья, а реальность так и норовит подрезать крылья?

Антонио Вивальди не был хорошим священником, но он был истинным священнослужителем – служителем священной гармонии, небесной красоты. Вся его жизнь может уместиться в одной фразе, с которой начинается его «Глория»: «Слава Тебе, показавшему нам свет».

Музыкант проводит рукой по струнам ситара. Рождается звук. Пронизывает все пространство, разливается в воздухе и незаметно уносит из обыденности.