Павел Фокин - Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я

…Шляпкин неутомимо собирал всевозможные изречения о книге. Я предложил издать эти изречения, тем более что у меня была тряпичная бумага, и сборник мы напечатали под названием „Похвала книге“. „Похвала книге“ имела блестящий успех, издание быстро разошлось и сделалось библиографической редкостью. В него были включены изречения, афоризмы о книге и похвалы ей, от цитат из священного писания, мыслей книголюбов Древней Руси до изречений Чернышевского и Пирогова… На последней ее странице славянским шрифтом было напечатано, что книга издана „в годину войны с нечестивым германским и швабским родом трудами и тщанием дохтура слова Российского Илии Шляпкина, коштом книгокупца Федора Шилова…“» ( Ф. Шилов. Записки старого книжника ).

«Будущий историк б[ывшего] Императорского Санкт-Петербургского университета, так же как историк русской литературы и русской общественности, внимательно остановится на этой своеобразной и красочной фигуре. Сын крестьянина, до конца дней сидевший на своем „наделе“ в Белоострове, среди изумительных книжных сокровищ, окруженный предметами искусства, редкостями и просто вещами, каждая из которых имела свою „историю“ – Шляпкин пользовался неизменной симпатией молодежи, несмотря на свое „черносотенство“, как многие называли его лукаво-загадочную анархо-монархическую идеологию, пугавшую обывателей, покорных политической моде и злобе дня.

Он умел как-то душевно, интимно подойти к человеку, и это неизменно дружеская настроенность и терпимость к чужим мнениям, отзывчивость и жадная чуткость ко всем явлениям жизни – сказывались и в лекциях белоозерского отшельника, и в его хаотически-интересных семинарских занятиях» ( А. Громов. В студенческие годы ).

Московский коллекционер, меценат.

«Помимо литературной „среды“ Телешова, тихомировской „субботы“ и голоушевских „сред“, в Москве в конце прошлого и в начале текущего века существовал художественный кружок „Среда“, который организовал, возглавлял и содержал Владимир Егорович Шмаровин. Шмаровинские „среды“ были начинанием домашне-интимного порядка, цели были далеки от каких-либо общественных задач искусства. „Среда“ объединяла большой круг московских художников и давала возможность периодических товарищеских встреч и бесед, сочетая их с творческой работой для заработка.

Сам Шмаровин по профессии был бухгалтером на мануфактурной фабрике Полякова. Но он скоро стал богатым человеком, женившись на дочери своего хозяина. Шмаровин увлекся искусством и художниками, быстро развил вкус и стал меценатствовать. Вместе с тем он задался мыслью найти возможность путем организации художественного кружка дать дополнительный заработок работникам искусства. Так появились его „среды“.

Живой, общительный, с искренним чувством дружбы к художникам, Шмаровин сделался своим человеком для многочисленной художественной братии.

В его квартире на Остоженке, в Савеловском переулке, каждую среду регулярно собиралось большое общество художников. …Мы собирались к восьми часам вечера и начинали кто писать маслом, кто рисовать, кто гравировать. Сделанные на „средах“ вещи Шмаровин умело и быстро распродавал своим знакомым и разным московским любителям искусств.

Ровно в двенадцать ночи, после того как убирались все художественные принадлежности, накрывался стол, и Шмаровин ударял в бубен, призывая этим всех присутствующих разделить трапезу. Появлялись закуски и всякие яства, вино и непременный бочонок пива. За обильным возлиянием текли беседы, шли шумные споры. Раздавался гимн „среды“ с припевом: „Недурно пущено“, звенела гитара, пелись волжские и народные песни. Иногда на „средах“ можно было видеть артистов Шиловского, Горева и других; бывал тут и Шаляпин. Артисты пели и играли. Завсегдатаем „сред“ у Шмаровина был и Владимир Гиляровский (дядя Гиляй), который обычно сочинял спичи и экспромты. Меня с Гиляем сближал интерес к старой Москве, и мы неоднократно с ним беседовали на эту тему. Из коллекционеров я встречал на „средах“ А. Бахрушина. Собиралось народу всего человек тридцать – сорок.

Шмаровин, имея личные средства, а также связи с промышленным миром, часто выручал многих художников покупками картин. Нуждавшийся Левитан продавал ему многие свои этюды. У Шмаровина собралась прекрасная коллекция картин лучших русских художников; в его собрании были „Пруд“ и другие картины Левитана, „Весна“ и „Пейзаж“ Саврасова, этюд к суриковским „Стрельцам“, „Хозяюшка“ К. Коровина, портреты и пейзажи Поленова, этюды Переплетчикова и других.

В 1920 году, уже в годы революции, исполнилось тридцать пять лет существования этих „сред“» ( И. Павлов. Моя жизнь и встречи ).

Писатель. Участник литературного кружка «Среда». Публикации в сборниках «Знание», альманахе «Шиповник», журналах «Русское обозрение», «Русское богатство», «Русская мысль» и др. Повести «Гражданин Уклейкин» (1908), «Росстани» (1913), «Неупиваемая чаша» (1919) и др. Цикл очерков «Суровые дни» (1914). Романы «Человек из ресторана» (1911), «Солнце мертвых» (1923), «История любовная» (1927), «Солдаты» (1930), «Лето Господне» (1933) и др. С 1922 – за границей.

«Ярче всех я вижу Ивана Сергеевича Шмелева. Небольшого роста, с нервным асимметричным лицом, с волосами ежиком, с замоскворецкими манерами, он произвел впечатление колючего и самолюбивого человека» ( В. Муромцева-Бунина. Встречи с памятью ).

«Иван Сергеевич – человек нервный, с горячим темпераментом. Когда он писал какую-нибудь вещь, он весь горел и сливался со своими героями. Помню, во время написания им „Человека из ресторана“ он то и дело сообщал мне о написанных главах, о проектах дальнейшего развития повести, а особенно удачные места передавал по телефону.

…Вспоминается мне, как мы гостили у С. Д. Дрожжина в деревне Низовке. Сидим у него в избе за чаем, мирно беседуем, вдруг слышим на улице шум, – оказалось, какой-то деревенский мальчик, купаясь, утонул в Волге. Шмелев побежал спасать, и он приложил все свои знания в области медицины, спасая ребенка.

Еще случай. Жили мы со Шмелевым на даче в Оболенском, на 105-й версте по Брянской железной дороге, около Малоярославца. В парке, где были расположены дачи, на деревьях было много грачиных гнезд. Грачи временами поднимали такой нестерпимый крик, что дачники заявили владельцу дач, чтобы он уничтожил грачиные гнезда, так как от грачиного крика им нет никакого покоя.