Яльмар Шахт - Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948

Народ Индонезии сообразителен, обязателен и, как все народы, близкие к природе, обладает развитым чувством справедливости. В результате длительного периода колониального правления ему не хватает самоконтроля. Но этому народу, который не может править собой, угрожает опасность оказаться под властью других. Народ Индонезии стоит перед жизненно важной альтернативой: выбрать ли правителей из собственной среды или снова попасть под иноземное влияние. Ответ не вызывает сомнений. Но если индонезийцы желают выбрать собственное правительство, они должны наделить его достаточной властью утверждать дисциплину и соблюдение законов. Демократические парламенты существуют не для того, чтобы обсуждать заранее каждую тактическую правительственную меру. Они должны задавать определенный стандарт поведения и подчиняться ограничениям, раз уж дают правительству свободу действий. Впоследствии они могут критиковать серьезные ошибки и просчеты и даже исправлять их, когда это требуется. Ошибки и просчеты происходят повсюду, но мы извлекаем уроки только из собственных ошибок. Правительство без полной власти не может вообще действовать. Парламенты — не место упражнениям в риторике, но доверители власти, полностью сознающие свою ответственность. В условиях беспорядка, отсутствия безопасности и дисциплины, распространенных в стране, Индонезия нуждается в правительстве, способном действовать волевым и силовым порядком, а также обладающем прерогативами карать и пресекать любой бунт против общественного порядка полновесной властью.

У индонезийского народа нет желания быть колониальным народом. Изречение «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и вместе им не сойтись» претит ему. Он хочет равных прав с другими народами, не теряя национальных особенностей. Он отвергает навязывание ему иноземного образа жизни. Он ценит богатство, собственность и комфорт Запада, но дорожит также вещами, которые существуют не для продажи, — человеческим достоинством, чувством чести, национальным самосознанием, воспитанием, верой в Бога. Только тот, кто понимает эту философию, может реально помочь ему. Он признает и уважает человеческое сообщество так, как оно выражено Гете:

Личные контакты с министрами и другими высокопоставленными должностными лицами всегда осуществлялись на весьма дружелюбной и конфиденциальной основе. На нас особое впечатление произвел Мердека — официальный индонезийский государственный праздник, проходящий 17 августа на широкой площади перед президентским дворцом, где выстраиваются трибуны и скамейки. Когда занимаются все места, за происходящим следит собрание в несколько тысяч человек. Кульминацией праздника Свободы становится подъем национального флага, который несет группа девочек, одетых в яркую униформу. Они подносят флаг к президенту, который отдает ему честь, и затем он поднимается по флагштоку в центре площади.

Вечером на площади у президентского дворца проходит фестиваль индонезийских национальных танцев. На нем присутствуют весь дипломатический корпус и все высокопоставленные должностные лица, как это было и днем.

Это истинно индонезийский праздник, представляющий танцы со всех сильно различающихся островов. Играют оркестры гамелан. Танцоры — мужчины и женщины — качаются из стороны в сторону при свете факелов и свечей, их руки рисуют в темноте таинственные фигуры и извиваются, как змеи. Каждое движение, каждый шаг имеют собственное эзотерическое, мистическое значение. Между танцорами появляются демоны в свирепых масках, размахивающие мечами и стремящиеся одолеть добрых духов. Все это сопровождается приглушенными, мягкими, вибрирующими, волнообразными музыкальными звуками гамеланов, являющихся полной противоположностью жесткому, отрывистому ритму американского джаза.

Танцевальному представлению предшествовал смотр войск, который особенно нас поразил. Мы приехали из Германии, находящейся в состоянии хаоса. В течение семи лет мы жили вне закона в отечестве, где, казалось, были умышленно разрушены и растоптаны все традиции. И вдруг сейчас, в далекой Азии, перед нашими глазами появился воинский строй, который марширует под музыку индонезийского оркестра, исполняемую столь четко и уверенно, как это мог бы делать прусский военный оркестр. Мелодии, которые он играл, — знакомые нам прусские военные марши. Когда солдаты стали отбивать строевой шаг, чего мы не слышали около пятнадцати лет, флейты, барабаны и другие инструменты оркестра зазвучали один за другими точно так, как это было в мирное время на парадном плацу каждого немецкого гарнизона. Затаив дыхание, зрители слушали, как они играют могучий гимн «Молюсь силе любви» в тысяче миль от страны, где родилась эта музыка».

После завершения моего доклада я захотел подытожить свои впечатления посещением тех районов страны, где еще не был. Мы путешествовали на машине и самолетом в Бали, где западный мир все еще восхищают красоты пейзажа и люди. Мы летели над высочайшим вулканом на Суматре, вокруг которого наш пилот совершил полный круг, потому что перед нами открылся прекрасный вид, какой он видел всего раз за пять лет полетов на Суматре. Мы делали остановки в Паданге и Палембанге и гуляли по каньону Букит-Тингги и по берегам озера Тоба.

Где бы я ни был, везде находил подтверждения своим наблюдениям. Индонезия является одной из богатейших стран мира. За исключением хлопка, выращивать который не позволяет здесь чересчур тропический климат, и шерсти, получать которую мешает отсутствие подходящих пастбищ для овец, в этой островной стране имеются все источники сырья, ожидающие своей разработки. Как воспользуется ими население в 75 миллионов человек, покажет только будущее.

Многие западные наблюдатели, возможно, будут разочарованы тем, что идеалы сегодняшней западной дипломатии не очень высоко ценятся. Это относится не только к Индонезии, но также почти ко всем магометанским странам. Естественно, у всех образованных и культурных людей эксцессы и преступления гитлеровского режима продолжают вызывать безусловное осуждение. Но социальные и экономические достижения первых лет правления Гитлера встретили любопытную реакцию со стороны некоторых из этих народов. К тому же все они понимают, что обязаны своим конечным освобождением от колониального правления Второй мировой войне. Очевидно, поэтому гитлеровский режим не осуждается здесь на сто процентов.

Само собой разумеется, что все народы Южной Азии приняли парламентскую систему правления. Это, однако, не заставило их рабски подражать Западу. Они опасаются, что излишняя вестернизация может нанести ущерб их традиционной культуре и религии. Их разделяют с Западом не столько политические интересы, сколько тревога за сохранение характерных черт своей культурной, интеллектуальной и религиозной жизни. Всякий, кто хочет сотрудничать с этими народами, обязан отучиться третировать их как забитые нации в англосаксонском духе, но должен принимать их с чувством, что они наделены теми же правами, какими владеет все остальное человечество.